Хозяйка города

– Гриша, – как ни в чем не бывало продолжила Эвелина, – был очень добрым мальчиком. Дрался, как я тебе уже рассказывала, часто, но всегда говорил, что это было по делу. Еще он очень любил животных. Постоянно кого-то к нам с девчонками таскал. А однажды, – Эвелина строго посмотрела на незаметно подкравшегося Серого, подпиравшего с сигаретой за ухом дверную раму, – вот этого босяка привел. Сказал: мама, ему некуда идти! – Она с чувством всплеснула руками. – Все! Точка! Ноябрь тогда был, снег уже лежал, мороз был. Ну… Куда было деваться? – Эвелина снова всплеснула руками. – Пришлось оставить: кормить худо-бедно и одевать, грамоте какой-никакой учить… Ты же умеешь читать? – будто усомнившись в собственном утверждении, с подозрением спросила она.

– Чуть-чуть, – усмехнулся Серый.

– И на том спасибо! – махнула рукой Эвелина и продолжила что-то тарахтеть.

Я же, почувствовав взгляд Серого, посмотрела на него. Одновременно с этим и ощутила запахи улицы: первая группа ребят, которую Серый дожидался, чтобы не оставлять меня одну, вернулась и, судя по его взгляду и беззвучному вопросу, хороших новостей они не принесли, и он хотел уехать, чтобы продолжить поиски Гриши.

Я кивнула ему, взглядом передавая просьбу быть осторожным и чуть, что звонить. Серый кивнул в ответ и также незаметно, как и появился в дверях детской, исчез.

Кто знает, может, именно ему, брату Грише, хоть и не по крови, улыбнется удача, и он хоть что-то найдет.

Глава 10

Ночь – самое страшное время суток, приоткрывающее нам самые потаенные страхи. Они выходят из нашей внутренней темноты и нападают всегда внезапно, терзая и отравляя каждую клеточку.

Я хотела перенести кроватку Никиты в нашу с Гришей спальню, чтобы ночью быть рядом все время, но Алеша сказал, что я только буду шариться из угла в угол и мешать ребенку спать, и я вынуждена была с этим согласиться. Если днем мне еще хоть как-то хотелось спать, то к ночи в глаза будто спички вставили, и они просто отказывались закрываться.

Помывшись, я надела Гришину футболку. По хер, что она было белого, то есть не фартового, как говорил Алеша, цвета. Удача все равно давно от меня отвернулась, и все, что я имела в своей жизни, было настолько вымученным, насколько только можно было представить.

Впав в подобие меланхолии, я крутилась возле кровати, ощупывая резьбу на столбиках балдахина. Крышу Гриша снял, оставив только перекладины, на которых висели кремовые шторы, не мешавшие обозрению части зеркального потолка над кроватью.

Время от времени я ощущала на коже бархатное дыхание с оттенком крови своей второй половины, которая отделилась от меня, когда я переступила порог дома. Она была рядом и по-прежнему ждала, когда я к ней потянусь, чтобы свести еще одни личные счеты, ведь именно так со стороны выглядело убийство Артура. А впрочем…

Впрочем, оно так и было. И с ним, и с Дамиром.

Удивительно, что я Кристину не убила, мне ведь хотелось. Очень.

Чудовищно? Отвратительно? Аморально?

Мораль! Какое высокое понятие!

Хотите поговорить о ней?

Нет! Не хотите!

Потому что вам она не знакома.

Потому что у вас ее нет.

Потому что, если она есть, то у нее два лица, одно из которых все мы видели в жизни от силы пару-тройку раз, и то – в детстве, когда мир нам представлялся черно-белым и бездомный щенок был хорошим, а родители, не разрешавшие его взять, плохими.

Во взрослой жизни белое разбавляется серыми пятнами, а черное поражает многообразием оттенков, появляются такие моменты, как эгоизм и выгода, которые консервируются в банке под общим названием "все не так просто".

И это так. Все действительно не так просто. И даже если на секундочку представить себе честного полицейского, практически святого, который во спасение заложника убивает преступника, то ведь факт убийства все равно остается фактом. То есть грехом, который почему-то будет оправдан.

Мораль? Правосудие слепо, но даже оно карает далеко не всегда беспристрастно и оправданно.

В любом случае сделанного было не изменить, и в груди болело вовсе не из-за тех трупов, что я оставила после себя.

Оставив в покое столбики в спальне, я проверила Никиту, мирно спавшего под присмотром не покидавшей его Эвелины, дремавшей в кресле-качалке, и побродила по пустым комнатам пентхауза, немного постояв у боксерской груши, немного у винтовки, немного у стола, на котором Серый оставил плоды своих и моих трудов в виде визитницы, списка покупателей и телефона Артура.

Визитница меня особенно привлекала, ведь она принадлежала еще отцу Артура. Кристина сказала, что потеряла номер, по которому звонила после ограбления, но также сказала, что это была карточка казино, а ее она брала из той самой визитницы.

Артур азартными играми не увлекался, а для связи с Ангеловым… Вот это я, кстати, не знала.

У него был номер, но точно не казино, а кого-то из приближенных. Наверное, Валета. Или же Валет и был тем, кому звонила Кристина в казино? С такой кличкой, как у него, просто невозможно было не связать казино с ним.