Хозяйка города

Маша скользнула взглядом по координатам школ. Той, в котором учились убитые со сроком давности дети, давно уже не было. Вместо школы там расположился то ли колледж, то ли курсы повышения квалификации. А парк, в котором нашли Алису, был вообще на другом краю города. Если бы совпадало хотя бы место смерти, Маша заподозрила бы аномалию или не в меру разгулявшуюся сущность, а так…

Она подняла телефонную трубку, в задумчивости покусала ноготь.

— Семнадцатая гимназия. С вами говорит следователь Центра. Будьте добры переслать мне актуальный список учителей. Да, всех, которые работают с детьми. Да, обслуживающий персонал тоже было бы неплохо. Нет, строителей, которые приходили прошлым летом, не обязательно. Спасибо.

Маша долго рылась в базах данных, пока не нашла данные об учителях исчезнувшей школы. Дотошно сравнила их со списками учителей семнадцатой гимназии: ни единого совпадения.

— Тьфу, — сказала Маша с чувством глубокого удовлетворения. Антонио был неправ — возможно, смерти и могли показаться похожими, но внешнее сходство ещё ничего не обозначало. Нужно разбираться детально в каждом случае. Точнее говоря, в последнем случае. В предыдущих трёх уже не разберёшься.

Она всё-таки налила себе чаю и ещё раз перелистала базы данных по исчезнувшей школе. Любопытная деталь: если верить документам, трое детей погибли как раз в тот момент, когда у класса сменился руководитель. Как, интересно, связаны эти факты? Может быть, бывшего уволили в связи с профнепригодностью?

Чай неприятно горчил, и Маша отставила кружку, снова уставившись в компьютер. Что, если поговорить с кем-нибудь из одноклассников убитых? Наверняка такие вещи хорошо запоминаются. Она пролистала списки класса — всего двенадцать человек. Прижала к щеке прохладную телефонную трубку.

— Мартимер, я сейчас вышлю тебе список людей, мне нужны их телефоны и адреса, по возможности, если эти люди живы, конечно.

— Ага, — чуть отстранённо отозвался Мартимер из телефонной трубки. — Высылаешь? Ага, получил. Ты смеёшься? Это же твоя мама.

Мгновение она не мигая смотрела на экран, потом поняла: та тринадцатилетняя девочка в списке класса действительно её мать, не однофамилица, не опечатка в электронном реестре.

— Так что, найти тебе её телефон и адрес? — меланхолично поинтересовался Мартимер.

— Нет, ищи всех остальных.

Маша положила трубку. Звонить или нет? Дело есть дело, и у неё нарисовался замечательный шанс узнать, что же на самом деле произошло в том классе. С другой стороны, мама никогда не отличалась болтливостью. В третьей стороны — отпуск, в который Антонио её не отпустит с нераскрытым делом, нет-нет, тут уж хоть тресни.

Телефон отозвался утомительно долгими гудками.

…Маша поднялась и открыла окно: ей вдруг стало невыносимо душно.

— Но ты же можешь рассказать мне, почему погибли трое твоих одноклассников?

— Я мало что знаю о том деле. Лучше поговори с нашей классной. Ей тогда досталось из-за этих смертей, она должна помнить. — Голос мамы был делано-безразличным. Именно таким, каким говорят, если стремятся всеми силами обозначить свою непричастность.

— Я не понимаю.

— Я помню её имя — Раскольникова Елизавета Николаевна. Поищи по своим каналам. Я уверена, это будет несложно.

— И на том спасибо, — выдохнула Маша, хотя её так и тянуло высказать, что имя учительницы она и так знает. Компьютер перешёл в ждущий режим, телефонная трубка замолчала.

— Всё? — спросила мама.

— Да. Пока.

Оборванное вышло прощание. Маша села в кресло и повозила мышкой по столу — компьютер ожил. Раскольникова Елизавета Николаевна. Если верить документам, проработала в школе месяца два, не больше. Не удивительно, если при ней покончили с собой трое учеников.

Она жила в спальном районе, где оранжевые свечки высоток подтыкали прозрачное небо. На детской площадке было пусто, в палисадниках цвёл жасмин. Маша прорвалась через препятствие кодового замка, и в чистом подъезде быстро нашла квартиру.

Тогда она впервые пожалела о том, что надела платье. Как знак мести Антонио оно вполне подходило, но в глазах бывшей учительницы не добавило бы Маше и капли серьёзности и профессионализма. Она замерла под дверью, вздохнула и надавила на звонок.

Дверь открыли почти сразу. На пороге возникла стройная женщина в тёмном не по-летнему платье. Светлые волосы, стянутые на затылке, спускались почти до поясницы. Учительница она там была или нет, но в её присутствии Маша вдруг оробела.

— Здравствуйте. Вы Елизавета Николаевна?

— Да, это вы мне звонили? Проходите.

Она посторонилась, впуская Машу. Вся квартира была наполнена солнечным светом. Походя Маша рассматривала толстые научные книги на полках, путалась в названиях — слишком длинные слова.

— Я так понимаю, вы пришли из-за тех случаев в школе. — Елизавета усмехнулась. — Да уж неужели в тот раз не закончили?

Они расположились на кухне.

— Видите ли, похожие смерти детей повторились. И мне передали это дело только сегодня, а до этого его вёл другой следователь.