Хозяйка Империи

— Значит, записи тонга утрачены? — спросил Джиро нарочито спокойным тоном. В анналах тонга содержались кое-какие сведения, губительные для чести дома Анасати, не говоря уже о последней по времени выплате огромной суммы за покушение на старого Фрасаи Тонмаргу: слишком уж часто дряхлеющий министр прислушивался к мнению Хоппары Ксакатекаса, когда ему требовался совет в распутывании политических хитросплетений. Со дня на день Хокану займет пост своего отца, но из-за союза с Марой он неизбежно будет выступать против любых действий, предпринимаемых союзниками Джиро. Чтобы положить этому конец, необходимо лишить его поддержки могущественного Фрасаи. Если избавиться от верховного главнокомандующего, то влияние Имперского Канцлера сойдет на нет. Но Джиро был заинтересован в том, чтобы убрать Фрасаи без шума: убийство родича, да к тому же предводителя собственного клана, даже по цуранским меркам считалось в высшей степени предосудительным деянием.

Все еще не справившись с ошеломлением, Чимака ответил:

— Секретные записи украдены: так, по крайней мере, утверждает собиратель слухов в Священном Городе. Я опасаюсь, не попали ли записи в руки Мары?

«Скорей всего, так оно и произошло», — подумал советник. Если бы доступ к столь важным тайнам получил кто-нибудь из союзников Джиро, то, разумеется, агентам Анасати это стало бы известно; ну а враг просто-напросто постарается использовать полученные сведения с наибольшей выгодой для себя… У властителя Анасати имеется лишь один враг, которому запрещено затевать с Анасати распри, — партия Акомы-Шиндзаваи, группирующаяся вокруг Мары. Чимака снова потер подбородок; партия в шех была напрочь позабыта. Что, если он ошибся в расчетах? Что, если Мастер тайного знания Акомы оказался лучшим игроком, чем он сам? Что, если капкан, поставленный на погибель Анасати, ждет лишь малейшей ошибки, неверного шага, чтобы захлопнуться?

— Что-то ты забеспокоился, — заметил Джиро притворно-скучающим тоном.

Чувствуя скрытое недовольство хозяина, Чимака счел нужным не задерживаться на столь опасном предмете.

— Я просто осторожен, — возразил он.

Первый советник достаточно хорошо знал самого себя и помнил, что худшие из его ночных кошмаров редко сбывались наяву. Живое воображение немало способствовало тому, что он стал виртуозом своего дела. В пылу заочной схватки с главным разведчиком Акомы он легко мог бы увлечься и утратить бдительность. Сейчас его долг — сосредоточиться, ждать и наблюдать, как терпеливый зверолов. Учеников игрушечника из Акомы следует захватить с предельной осторожностью.

Некое шестое чувство подсказало ему, что он молчит уже слишком долго и хозяину это может не понравиться. Поэтому Чимака лучезарно улыбнулся:

— Приступим к завтраку? Или вначале закончим партию, которую ты уже почти проиграл?

Джиро окинул взглядом положение фигур на доске, жестом отмел второе предложение советника и хлопнул в ладоши, вызывая слуг.

— Два поражения на пустой желудок — это уж слишком, — наставительно произнес он. Но как видно, его не оставляли мысли о мертвом Обехане. — Будь она проклята!.. — Он надеялся, что эти слова прозвучали достаточно тихо и их не расслышал первый советник. — Если бы не запрет магов, уж я бы постарался опозорить ее и заставил умолять о пощаде!

***

Садовник обтер лоб. Казалось, что в этот жаркий полуденный час он просто отдыхает, опираясь на черенок лопаты, и обводит взглядом цветники и клумбы. Не осталось ни засохших стручков, ни увядших лепестков, которые могли бы нарушить их яркую красоту. Садовник мог быть доволен плодами своих трудов: ровная почва без единого сорняка, аккуратно подстриженные кусты. Хозяин сада, отставной имперский офицер, получивший от казны этот дом с усадьбой, наведывался сюда редко. Он дорожил покоем и тишиной, предпочитая коротать дни в другом своем жилище, подальше от суеты Священного Города. Полуслепой от катаракты, он не запоминал лица садовников, трудившихся в его городской резиденции, и потому этот очаровательный садик напротив городской библиотеки служил для Мастера тайного знания идеальным местом встреч с теми, кто приносил ему сведения, добытые с помощью взятки у кого-нибудь из архивных переписчиков.

Поплевав на ладони, как заправский землекоп, Аракаси снова взялся за лопату. Руки у него загорели так, словно он всю жизнь только этой работой и занимался. Если не считать взгляда живых глаз, который он то и дело бросал через улицу, во всем остальном Мастер в совершенстве играл принятую на себя роль.

Сейчас он был еще более осторожен, чем обычно.

После встречи с Камлио он утратил изрядную долю уверенности в себе. Он даже начал сомневаться в своей способности действовать с прежней быстротой: а вдруг какие-то привязанности заставят его в решительный миг заколебаться? Он больше не мог относиться к людям — даже к врагам — просто как к пешкам на игровой доске. Если личные чувства вступят в спор с долгом, то каким может оказаться исход подобного спора? Даже подумать об этом было страшно.