Хозяйка Империи

Вместе с престарелой провожатой Мара проходила между ограждениями нижнего яруса. Она то и дело нечаянно касалась локтями стен, инкрустированных раковинами коркара и черным деревом, которые складывались в странный узор из спиралей. Почему-то этот узор заставлял Мару чувствовать себя особенно неуютно. Опорами винтовых лестниц служили резные тотемные столбы, изображающие мифических монстров — с клювами и клыками, покрытых чешуей или диковинным оперением, с хищным змеиным разрезом глаз. Калиани поторапливала Мару, пока они пересекали пространство зала, в центре которого, на полу, был изображен круг. Казалось, что края круга обозначены золотым светом; не приходилось сомневаться, что этот эффект достигается силой неких чар. Властительница Акомы видела, что верхние ярусы теперь заполнены людьми в хитонах и все взгляды устремлены на нее; она не могла отделаться от ощущения, что ее собираются принести в жертву и ждут лишь последнего ритуала, после которого ее судьба будет решена окончательно.

— Туда, — указала Калиани на магический крут. — Заходи в круг и стой там, если у тебя достаточно смелости, чтобы предстать перед судом. Но прислушайся к предупреждению, Мара из Акомы, Слуга Империи. Для любого, кто переступит эту линию, ложь и увертки невозможны.

Мара откинула волосы за плечи.

— Я не боюсь правды, — смело заявила она.

Калиани выпустила руку властительницы.

— Да будет так, — сказала старая женщина.

В ее взгляде мелькнуло что-то похожее на жалость.

Мара бестрепетно направилась к круглой площадке. В ту секунду, когда она подняла ногу, чтобы переступить рубеж желтого света, она и впрямь не боялась правды. И все-таки через мгновение она почувствовала, что ее пронзает сила, которая полностью лишает ее собственной воли; и к тому времени, когда ее нога коснулась пола внутри магического круга, от привычной уверенности в себе не осталось и следа.

Теперь она не могла отступить, даже если бы передумала. Часть тела, которая находилась по ту сторону магической границы, оцепенела, словно примерзнув к полу. Путь назад был отрезан; пришлось перенести через границу и другую ногу, которая еще повиновалась Маре, и встать на колдовскую площадку, как ни страшно было на это решиться.

Вот когда она поняла, что значит настоящая беспомощность. Слух не воспринимал ни единого звука, а глаза не видели ничего — только какую-то мерцающую золотистую паутину. Мара не могла пошевелиться — ни сесть, ни повернуться, ни даже прижать руки к груди, чтобы унять частый стук сердца. Даже рабство показалось бы свободой по сравнению с ее нынешним состоянием: магическая сила сковывала не только тело, но и душу. И вдруг откуда-то с верхних галерей прозвучал вопрос.

Калиани повторила вопрос на языке цурани:

— Властительница Акомы, ты пришла сюда с просьбой о помощи тайных сил. Ты заявляешь, что будешь использовать эти силы для защиты и для содействия общему благу. Покажи нам, каким образом ты пришла к своим нынешним воззрениям.

Мара попробовала глубоко вздохнуть и дать ответ, но оказалось, что она не может сделать ни того, ни другого. Тело властительницы не подчинялось ее желаниям; магия не позволяла заговорить. Как она может защитить свои намерения, если чары лишают ее дара речи? В следующие мгновения она обнаружила, что даже мысли ускользают от ее контроля! Ощущение было такое, будто разум встал на дыбы, а потом закрутился как юла или карусель. Перед ее внутренним взором понеслись картины былого, и она уже больше не стояла, пригвожденная к полу, посреди дворца магов в Доралесе, в каком-то волшебном кругу. Она сидела у себя в кабинете в старом поместье Акомы, увлеченная горячим спором с Кевином-варваром.

Иллюзия его присутствия была настолько убедительной, что крошечная частичка души, которая еще сохраняла собственную волю, на мгновение поддалась пылкому желанию — найти убежище в его объятиях. Однако прояснившееся ненадолго сознание тут же помогло ей понять суть турильских чар правды: ей не позволят ответить ни на какой вопрос словами, произнесенными вслух.

Эти маги станут спрашивать, а ответы будут извлекать прямо из ее воспоминаний. Ей не дадут возможности прибегнуть к объяснениям, чтобы оправдать или иначе истолковать исход любого события. Эти маги будут наблюдать за ее действиями в прошлом — и потом вынесут свой приговор. Она и в самом деле стояла перед судом, и единственной защитой властительницы станут ее поступки, совершенные в течение всей жизни.

Мара сумела это понять за долю секунды до того, как магическая сила завладела ею полностью; да, она была в кабинете, и перед ней стоял Кевин, и она слышала, как он в ярости кричит ей в лицо: «Ты швыряешь меня, как игральную кость, — то туда, то сюда, ничего не объясняя, ни о чем не предупреждая. А ведь я выполнял все твои прихоти — но не потому, что ты мне нужна, а потому, что я хотел сохранить жизнь своим землякам».