Хозяйка княжеского дома

Я поворачиваюсь к Даниэлю, благо он всё ещё в кресле, только пледа и простыней лишился. Сейчас я закачу его на кресле…

Его рука уже не лежит на подлокотнике, а, скинутая, безвольно висит, но с пальцев упрямо срывается чёрная молния. Росчерк разрезает воздух. На лице парня успевает мелькнуть выражение изумления и обиды, и парень исчезает, словно его никогда не было. В траве, где он стоял, остаётся серое пятно.

У меня подкашиваются колени, но пересиливаю себя, затягиваю Даниэля под защиту стен, краем сознания отмечаю, что мадам из поля зрения пропала.

Я опускаюсь на пол, приваливаюсь к мужу, прижимаюсь щекой к его бедру и тихо всхлипываю.

И внезапно ощущаю прикосновение его пальцев.

Глава 25

Сморгнув пелену на глазах, я роняю слезу. Крупная капля стекает по щеке, оставляя влажную дорожку, за ней стекает вторая, третья.

– Я так испугалась, – жалуюсь я.

Ещё один всхлип, и меня прорывает. Я крепче вцепляюсь в колено Даниэля, буквально впиваюсь пальцами. Уткнувшись уже не щекой, а носом, я реву, выплëскиваю весь тот ужас, что испытала. Ненавижу, когда меня пугают. Я готова кричать, бить кулаками по полу, и меня не заботит, как я в этот момент выгляжу со стороны.

Я забываю про Даниэля. Точнее, я забываю про его недуг, про его беспомощность. Близость мужа дарит ощущение безопасности, я чувствую его поддержку, пусть только эмоциональную.

Он со мной, он на моей стороне, он рядом, а мелочи не стоят внимания.

Я глубоко вдыхаю:

– Мне уже лучше, – заверяю я и поднимаю взгляд. – Даниэль.

Я не вижу эмоций на его лице, теперь я даже не уверена, что прикосновение было, а не примерещилось. Его рука висит, как всегда, безвольно и бессильно.

Я оглядываюсь. Мы в доме – это очень важно.

Я снова смотрю на мужа.

– Прости, я заставила тебя понервничать, – я раздвигаю губы в механической улыбке.

Меня всё ещё немного потряхивает, но уже отпускает, и я, держась за подлокотник кресла поднимаюсь. Даниэль, оказывается, сидит набекрень, только чудом ещё не свалился, и сидит даже без символической тряпочки на бëдрах.

– Извини, – повторяю я и набрасываю очередную простынку из заметно похудевшей стопки, заодно помогаю сесть ровнее.

– Тебе не холодно? – плед, наверное, на улице? – Ещё что-нибудь накинуть?

От утепления Даниэль отказывается и скашивают взгляд в сторону двери.

– Намекаешь, что я забыла жезл? Он одноразовый или перезаряжается? Эм, не так спросила. Возможно, что жезл не одноразовый или изначально рассчитан на несколько ударов?

Выглянув в окно, я никого не вижу, но я и перед прогулкой никого не видела. Я проверяю все окна – по-прежнему никого. Я поднимаюсь на этаж, чтобы оглядеться с высоты, и когда я возвращаюсь, первое, что я спрашиваю:

– Даниэль, ты… его убил?

Серое пятно на траве прекрасно видно, но я всё равно уточняю.

Даниэль дважды поднимает взгляд.

Не знаю, чего ему это стоило, спасал Даниэль не только меня, но и себя…

– Спасибо.

И снова согласие, за которым чудится улыбка.

– Как думаешь, дверь открыть можно?

Даниэль разрешает, и я осторожно высовываю нос.

Жезл валяется на террасе там, где героиня его выронила, и то, что его никто не подобрал радует, однако выскакивать и хватать я не спешу.

В поле зрения ни мадам, ни горе-героини. Конечно, они могли коварно спрятаться, чтобы повторить нападение, но я не думаю, что они настолько отчаянные. Только что они потеряли своего бойца и, возможно, лидера, а я показала себя магиней, да и Даниэль тоже показал. На месте парочки я бы драпала без оглядки.

Лошадей больше не слышно…

Решившись, я делаю шаг наружу, замираю.

Никто на меня не бросается, всё тихо.

Я пинком отправляю жезл в дом. Во-первых, пусть защита проверит магическую игрушку. Во-вторых, я не рискну наклоняться и терять контроль.

Какой-то звук…

Я шарахаюсь под защиту дома, хватаюсь за дверь, но вроде бы тревога ложная. Я прислушиваюсь. Звук всё же повторяется, и идёт он со стороны перил, за которые свалилась главная героиня.

Неужели?

Покосившись на Даниэля и убедившись, что он молчаливо одобряет, я крадучись подбираюсь к краю террасы, заглядываю вниз. Ну, так и есть. Конопатая красотка никуда не делась, сидит в траве с очень печальным видом. Подол задран и взгляду открыта неестественно вывернутая нога. Я не специалист, но на вывих вроде бы не похоже, скорее, закрытый перелом.

Прекрасно, просто прекрасно.

Слово почувствовав мой взгляд, девица поднимает голову и с интонацией умирающей лебёдушки сообщает:

– Они меня заставили.

– Что ты говоришь? Заставили, значит. И жезлом в меня тыкать тебя твоя подруга заставила?

– Я от страха, простите, госпожа.

Это даже не смешно.

– Где твоя подруга?

Девица приободряется. Приняла мой ровный тон за глупость и доверчивость? Так даже лучше. Я кивком поощряю её говорить.

– Она бросила меня и, наверное, лошадь забрала. Когда мы приехали, Креп приказал повозку ниже оставить, за поворотом.

Вообще-то лошадь мне бы очень пригодилась. Я бы на повозке доехала до деревни и обменяла кобылу на запас продуктов.