Хозяйка лабиринта

Недавно он побывал на целой серии совещаний в Уайтхолле (без Джульетты), и, кажется, ни одно не прошло так, как ему хотелось бы. Поэтому теперь, помимо расшифровки бесед Годфри, Джульетта перепечатывала бесконечную вереницу меморандумов, писем и дневниковых записей, документирующих его недовольство: «Почему А. К. до сих пор не понимает, что ВСЕ иностранные граждане, живущие в Британии, должны быть интернированы? Следует исходить из принципа презумпции виновности. (Это, кажется, чересчур, подумала Джульетта, вспомнив о судьбе персонала „Моретти“.) В кабинете министров, похоже, расползается нездоровый либерализм – это может быть смертельно!..Д. Г. хочет, чтобы в Ирландии была введена ПОЛНАЯ цензура… встречался с Ротшильдом в „Атенеуме“… Считается, что Г. Д. был завербован абвером в 1938 году, но он до сих пор не снят с поста!..Утечки повсюду… бюрократическая беспомощность… известно, что у проститутки Л. К. связь с Уилсоном из Министерства иностранных дел, и тем не менее… беззубость… склонность закрывать глаза…» И так далее.

И так далее.

И так далее.

Разговоры Годфри за стеной – по большей части уныло-обыденные – были на этом фоне облегчением.

– 20 –

ГОДФРИ. А этот человек, БЕНСОН (ХЕНСОН?)?

БЕТТИ. Он сказал, что МОСЛИ ему не очень нравится. Кажется, он говорил с точки зрения Британского союза (четыре слова нрзб).

ГОДФРИ. Понятно.

(Перерыв на печенье.)

ГОДФРИ выходит из комнаты. БЕТТИ и ТРУДИ неразборчиво шепчутся. ГОДФРИ возвращается.

БЕТТИ. В Челмсфорде, судя по всему, настоящий рассадник коммунизма. Миссис ХЕНДРИ (ХЕНРИ?)…

ГОДФРИ. Та шотландка?

БЕТТИ. Да, работает в пабе не то «Красный лев», не то «Три льва», и, по ее словам, владелец – кажется, БРАУН – говорит, его обдирают как липку, требуют по два фунта пятнадцать шиллингов шесть пенсов за бутылку виски. «Премьер-гарантия-трест», еврейская компания.

Разговор слышен лишь частично, поскольку ведется шепотом. Что-то про ярко выраженных евреев и союз британских израилитов.

БЕТТИ. И еще я не знаю, что делать, когда люди говорят, что это Германия начала войну. Потому что, если ответишь, только привлечешь к себе внимание.

ТРУДИ. Я обычно говорю – так, между делом: «О, как мне жаль, что именно мы начали эту войну». После этого они, как правило, сразу умолкают.

ГОДФРИ. Не поменялось ли расположение пушек вдоль фронтовой линии в Бродстэрсе? (Судя по всему, ТРУДИ недавно ездила на побережье.)

ТРУДИ. Нет. Их обслуживают расчеты из трех или, возможно, пяти человек. (4–5 слов нрзб) Стаффордширский гарнизон, я думаю.

ГОДФРИ. Да-да, понятно.

Информаторы неустанно трещали, выкладывая свои обрывочные мысли и домыслы, а Годфри впитывал все, как терпеливая губка. Они свидетельствовали против себя каждым своим словом, а он не говорил почти ничего. Он, как никто, умел разговорить их, пользуясь ничего не значащими междометиями («Хм?», «Да-да» и «Понятно»). Не столько агент-провокатор, сколько пассивный агент, если можно так выразиться. («Иногда, – сказал Перри, – молчание – самое сильное оружие».) Джульетта – и, возможно, только она одна – начала улавливать нетерпение Годфри. Она научилась читать между строк. Но ведь самое главное и пишется только там, правда?