Хозяйка магического склада

Чан начал подозрительно раскачиваться, дергаться и подпрыгивать, словно пытался станцевать нечто необычное, но у него не хватало способностей. Вся наша честная компания, уже наученная горьким опытом, а точнее – горькими опытами – всеми нашими с Кофисом предыдущими попытками – выскочила наружу и шустро спряталась за аркой. Думаю, именно сейчас оружейники пожалели, что в их цехах совсем нет дверей. Чан заходил ходуном, отплясывая нечто, что не поддавалось моей танцевальной идентификации. Так усталая молодежь дрыгается на дискотеке: эстетики уже никакой, но видно, что есть еще порох в пороховницах… Именно это и пугает… Потому что после подобного, молодежь осеняет – есть и другие способы применения этой самой «остаточной энергии», причем гораздо более эффектные. А потом начинается все вот это вот.

Полет «кукушки» над окнами женского общежития с криками: «Ку-ку-у-у… я вижу ваше белье-е-е… и даже то, что под ним»… Попытки сбить на лету шмеля при помощи кирпича-катапульты с последующим сбиванием доски в аудитории, куда влетел кирпич, предварительно разбив окно.

И все остальное, за которое почему-то стыдно всем, кто наблюдает. Они испытывают испанский стыд, а действующие лица испытывают душевный подъем испанских конкистадоров, которые наконец-то добрались до сокровищ Майя.

Чан начал приплясывать активней, и теперь походил на сумоиста, который пытается освоить кунг-фу. Стало даже как-то не по себе. Мы все приготовились к худшему. Даже Томис окаменел и выглядел как студент, которому на экзамене достался тот самый единственный билет, который он совсем не учил. Несколько ларков и лефирров, не выдержав напряжения момента, зажмурились и вцепились в арку.

Однако чан вдруг принял нормальное положение и вращение его здорово замедлилось.

Томис первым выглянул из-за арки. Следом я, Кофис и остальные.

Мы осторожно вернулись на место.

Айгу кивнул, указал рукой на сплав и с гордостью резюмировал:

– Все получилось! Полная победа!

– Эм… А нельзя сделать все так, чтобы в помещение не боялись зайти даже те, у кого еще нормальное зрение? – неуверенно уточнил Томис.

Я впервые слышала от него ироничное замечание, поэтому удивленно посмотрела на ларка.

Тот развел руками: мол, с кем поведешься.

Ну да. Я тут язвила, ни в чем себе не отказывая.

– Ничего! Я все доработаю! – бодро заявил айгу. – Почти уже все фурычит, остались детали.

Вот теперь он реально напоминал мне самого обычного классического программиста.

– Ну вот видите, уже почти все работает!

– Но компьютер при этом трижды перезагружается и издает странные писклявые звуки!

– Ничего-о-о! Еще немного и мы все исправим…

– Звуки станут более мелодичными?

* * *

Сегодня я обедала с чувством выполненного долга.

В конце концов, мне осталось всего несколько дней в роли машины для смешивания сплавов. А, если повезет, то еще меньше. Однако у судьбы были на меня совершенно иные планы.

За обедом, как обычно, включились новости и первое, что я урвала из привычных сводок: «Генерал Зинар Валенсович Армийский находится в госпитале из-за ранения»…

Я подскочила на стуле, больше похожим на кресло для релаксации – мягкое и принимающее любую форму – и выпалила:

– Он сильно ранен?

Кажется, в эту минуту я не думала, как выглядит мой интерес. Будут ли потом по всем цехам бродить сплетни о том, что я влюблена в Зинара, как кошка и бегаю за ним как школьница за новеньким красавцем-учителем. Похоже, меня это совсем не тревожило. Потому что я оглядела обедающих металлургов в поисках хоть какой-никакой информации. Но ответил Кофис:

– Спокойно. Если драгорн лег в госпиталь, значит ранение серьезное. Но у них же все заживает как на этих ваших земных… Ну как их там… бабайках? Фуфайках?

Пока айгу усиленно вспоминал про «собак» я уже стояла возле Томиса, который от неожиданности перестал жевать.

– Я хочу помочь… Зинару… То есть… Когда я сюда попала, он мне все показывал, помогал и подсказывал…

Черти клетчатые! Я сама не верила в то, что несла. Но на меня напало вральное вдохновение – как называл его Самир. Я так вдохновенно врала, что сама себе почти верила.

Так и вспоминалась «помощь» Зинара, когда я сюда попала. А также его фееричные «подсказки».

– Куда мы идем?

– Туда.

– Зачем?

– Затем.

– И что мне теперь делать?

– Разберешься.

Драгорн был просто неподражаемым подсказчиком и наставником. Хорошим, понятным – вряд ли. Но однозначно совершенно неподражаемым.

Томис выслушал меня и, полоснув взглядом по браслету на моем запястье, вдруг заявил:

– Я все понял. Я это все понял.

Мне дико хотелось узнать – что же такое он понял. Но расспрашивать об этом уже не хотелось. Мало ли… Может не все оружейники еще это поняли. Вдруг это — совершенно не то, что я хотела бы внушить местным?

Поэтому я решила воздержаться от лишних расспросов.