Хозяйка Меллина

Она подошла к шторам, висящим на другой стене комнаты, и отдернула их. За ними оказалось такое же отверстие в форме звезды.

Я взглянула вниз, на зал, и у меня перехватило дыхание от великолепной картины, которая мне открылась. На украшенном цветами помосте сидели музыканты, а гости в великолепных нарядах стояли и прогуливались по залу, разговаривая. Их было очень много, и до нас доносился гул их голосов. Элвиан, затаив дыхание, стояла рядом со мной. Ее глаза искали кого-то в этой толпе. Мне стало не по себе от того выражения напряженного ожидания, которое я увидела на лице девочки. Неужели она действительно верила в то, что Элис восстанет из могилы, потому что она так любила танцевать?

Мне захотелось обнять ее и притянуть к себе. «Бедная девочка, — подумала я, — несчастный, одинокий, потерянный ребенок!»

Но, конечно, я не сделала этого. Я знала, что Элвиан моя жалость не нужна.

Я увидела внизу Коннана ТреМеллина, занятого разговором с Селестиной Нанселлок. Питер тоже был там. Наблюдая за ними, я решила для себя, что если Питер Нанселлок был самым красивым мужчиной из тех, кого я видела в зале, Коннан был, несомненно, самым элегантным. Я мало кого знала из собравшихся внизу, но не узнать леди Треслин я, конечно, не могла. Даже в этой блестящей толпе она выделялась своей удивительной красотой. На ней было платье из огненного шифона, и я подумала, что редкая женщина может отважиться выбрать такой цвет. Но она не боялась привлечь к себе всеобщее внимание, скорее даже стремилась к этому, и ее наряд как нельзя лучше способствовал достижению этой цели. На фоне огненного платья ее темные волосы выглядели почти черными, а ее великолепные плечи и грудь сияли необыкновенной белизной. Прическу украшала бриллиантовая тиара, и бриллианты же сверкали в ее ушах и на шее.

Элвиан тоже заметила ее и нахмурилась.

— И она здесь, — пробормотала она.

— А мужа ты ее не видишь? — спросила я.

— Да, вон тот маленький старичок, который разговаривает с полковником Пенландзем.

— А где полковник Пенландз?

Она показала мне, где стоял полковник, и рядом с ним я увидела старого, согбенного человека с совершенно седыми волосами и морщинистым лицом. Было трудно поверить, что он был мужем такой женщины, как Линда Треслин.

— Смотрите, папа сейчас будет открывать бал. Раньше всегда он это делал в паре с тетей Селестиной, а мама была с дядей Питером. Интересно, с кем он будет сегодня? — Сейчас начнется музыка, — продолжала она. — Они всегда начинают с одной и той же мелодии. Знаете, с какой? Это старинный танец, под который танцевали наши предки. Мама и папа всегда сначала танцевали первые несколько тактов со своими партнерами, а потом вступали и все остальные пары.

Музыканты начали играть, и я увидела, как Коннан взял за руку Селестину и повел ее в центр зала. За ними последовал Питер Нанселлок, выбравший леди Треслин.

Я смотрела, как они танцевали старинный танец, и думала: «Бедная Селестина!» Даже в роскошном бальном платье из голубого атласа она выглядела бледно и неприметно в обществе Коннана и другой пары. В ней не было ни элегантности Коннана, ни красоты леди Треслин, ни эффектного обаяния ее брата.

Жаль, что традиция требовала, чтобы Коннан открывал бал в паре с Селестиной. Но в этом доме традиции соблюдались свято. Что-то делалось, потому что это делалось всегда, и часто только по этой причине. Ну что ж, так, наверное, принято во всех по-настоящему старинных семьях.

Прошел час, а мы с Элвиан все любовались танцующими. Мне показалось, что Коннан раз или два взглянул наверх, видимо, зная, что Элвиан могла быть в солярии. Я понимала, что ей уже пора спать, но решила, что в такой день можно разрешить ей лечь попозже.

Уже стемнело, но солярий освещался смотревшей на нас сквозь стеклянную крышу луной. В лунном свете комната приобрела какой-то таинственный облик. Казалось, что в ней может произойти что угодно, самое невероятное, фантастическое событие.

Я снова стала смотреть в потайное окошко. В зале теперь танцевали вальс, и я невольно начала раскачиваться в такт музыке. В свое время никто не был удивлен больше, чем я сама, когда оказалось, что я хорошо танцую. Благодаря этому умению у меня не было недостатка в партнерах на балах, на которые меня водила тетя Аделаида в надежде найти мне мужа. К огорчению тети Аделаиды, интерес ко мне моих кавалеров начинался и заканчивался танцами, дальше которых ни с кем из них дело не пошло.

Я так увлеклась музыкой и этими воспоминаниями, что вскрикнула от неожиданности, почувствовав прикосновение чьей-то руки. Оглянувшись, я увидела неизвестно откуда появившуюся рядом с нами Джилли.

— Ты пришла посмотреть, как танцуют? — спросила я ее.

Она кивнула.

Она была ниже ростом, чем Элвиан, и не доставала до отверстия в стене, поэтому я приподняла ее, чтобы она могла заглянуть в него.

— Принеси, пожалуйста, ту скамеечку, чтобы Джилли могла встать на нее, — попросила я Элвиан. — Тогда ей будет все видно.

— Пусть она сама принесет, — сказала Элвиан.