Хозяйка ночи

Он кивнул и что-то записал в свой маленький блокнотик. А она молодец, соображает. Он и сам считал, что херувимчикам здесь не место. И еще одно зеркало совсем не помешает.

Мужчины неотступно следовали за Бриони, пока та осматривала дом и высказывала свои мнения по поводу обстановки тихим, но не терпящим возражений голосом.

В доме имелось десять разных по размеру спален, что давало возможность принимать десять мужчин одновременно. Бриони спустилась по лестнице и, пройдя по коридору, очутилась возле небольших кабинетов для нее и Томми, расположенных друг напротив друга. В отличие от других комнат они были обставлены простой добротной мебелью. Эти комнаты явно предназначались для работы. Бриони села за стол красного дерева и провела пальчиком по чернильнице и кожаной книге для записей. Ей не терпелось приступить к делу. Через сорок восемь часов ее заведение «Мэйфер» откроет двери для самых состоятельных клиентов, каких только можно найти. Им удалось ненавязчиво распространить свои приглашения в высшем обществе благодаря тому, что Томми знал всех клиентов Нелли Дикинс.

Бриони взглянула на свои маленькие часики и встала.

– Мне нужно идти, Томми. Остальное проверишь сам. Я хочу, чтобы к вечеру убрали этих херувимов, мистер Тиллер. Желаю всем удачного дня.

Она вышла из кабинета. Мужчины переглянулись.

– Как насчет бокала мадеры, мистер Тиллер?

– С удовольствием, мистер Лейн.

Подрядчик взял предложенный бокал, сожалея о том, что девица ушла. У нее хватило бы ума предложить ему виски.

Изабель сидела на скамейке в парке и баюкала Бенедикта. Она предпочитала гулять с ребенком отдельно от других мамаш и нянек, а те были и рады. Сначала они восторгались малышом и пытались завязать с Изабель знакомство, но как только узнали, кто она такая, стали держаться от нее на почтительном расстоянии, тем более что и она не проявляла желания общаться с ними. Все они уже знали, как мальчик появился в доме Изабель. Благодаря болтливости прислуги слух о том, что Генри Дамас принес своей бесплодной жене ребенка, рожденного его любовницей, по-видимому богатенькой вдовой, разлетелся по всему Лондону. Теперь мамаши и няньки внимательно наблюдали за Изабель и удивлялись, видя, что она безумно любит этого ребенка.

Бриони выбралась из кеба, велев извозчику подождать ее. Она побежала в парк, радуясь предстоящей встрече с сыном. Бриони была одета во все лиловое, волосы роскошными локонами ниспадали на плечи из-под шляпки. Встречные женщины смотрели на нее с восхищением и завистью, к тому же фигура Бриони, особенно маленькая грудь, отвечала требованиям современной моды.

Изабель увидела приближавшуюся Бриони и приветственно помахала рукой. Бенедикт захлопал в ладошки, урча от восторга. Девочка села на скамейку и посмотрела в зеленые глаза сына, так похожие на ее собственные.

– Как он?

– Растет. Разве не заметно? Ест за двоих, кормилица уже с ног валится. А как у тебя дела?

Бриони сняла перчатки и взяла ручки сына в свои.

– У меня все хорошо. Скоро открываемся, так что дел по горло.

Изабель кивнула. Ее несколько шокировало, что Бриони открывала дом терпимости.

– А как мама? – спросила Изабель.

– Я собираюсь навестить ее сегодня. Эйлин снова неважно себя чувствует. Жаль, ведь она вроде бы шла на поправку. У Керри и Бернадетт все хорошо, а у бедняжки Розали… Ну, у Розали все по-прежнему, только толще стала.

– А мама возила Эйлин к доктору, о котором я говорила?

– Да, возила. Он предложил упрятать ее в клинику, но мы на это никогда не согласимся. Мы сами будем ухаживать за ней.

Обе женщины замолчали, любуясь малышом в коляске.

– Я должна тебе кое-что сказать, Бриони. Мы переезжаем в Вест-Энд. Генри купил там дом. Наш теперь стал маловат для нас. К тому же мой отец будет чаще видеться с Бенедиктом…

Изабель умолчала лишь о том, что визиты Бриони начали ее тревожить. Она боялась, как бы Бенедикт не привык к рыжеволосой девушке, которую периодически видел в парке. Изабель втайне ревновала Бенедикта к его родной матери. Она не могла заставить себя посмотреть в глаза Бриони, зная, что увидит там боль и смятение, вызванные неожиданным известием. Вместо этого она вытащила ребенка из коляски, посадила к себе на колени, поцеловала его в макушку и крепко прижала к груди. Малыш засунул в рот Изабель свои пальчики, и та, делая вид, будто кусает, целовала их, приводя ребенка в неописуемый восторг. Сердце Бриони сжалось от боли. Разумеется, смысл переезда состоял в том, чтобы развести ее с сыном. Сдерживая слезы, она сказала кратко:

– Я понимаю.

Бриони приехала домой и застала Молли за кормлением Розали. Розали снова объявила голодовку. Она постоянно впадала в крайности: то у нее просыпался дикий аппетит и она ела за двоих, то отказывалась съесть даже крошку хлеба. Но независимо от того, ела она или нет, она становилась все толще. Бриони вошла в комнату и, поцеловав Розали, взяла у матери ложку и начала кормить сестру. Молли наблюдала, как та с удовольствием уплетает все, что давала ей Бриони.

– Ты умеешь с ней управляться, Бри. Боже, мне бы так научиться.