Хозяйка перекрёстков

Меч острый, легко рассекает плоть, оставляя длинные разрезы. Но коротковат – раны получаются неглубокие, сантиметров пять, так что кожа на монстре просто расходится, будто приоткрывающиеся веки, обнажая желтоватый слой сала. Нужно бить глубже, но для этого придётся сближаться с толстяком, входя чуть ли не в клинч. А это чревато. Если он меня схватит свободной рукой – вырваться будет нереально.

Зар-раза. Похоже, это надолго…

Я сменил тактику. В пузо уже не бил – в этом было мало смысла. Даже если выпущу кишки – вряд ли это сразу же убьёт эту тварь. Заражённые игнисом жутко живучие. Наоборот, только себе хуже сделаю – на внутренностях, растянутых по мостовой, и поскользнуться недолго.

Толстяк снова ударил топором, тут же попробовал ухватиться за край щита, но я рубанул его навстречу по ладони. Удачно – срубленные пальцы повалились на брусчатку, словно белые бугристые сардельки. Он заорал, распахивая пасть так, что нижняя челюсть едва не отвалилась, повиснув на упругих жгутах обнаженных жевательных мышц.

Я нырнул под его рукой, заходя на спину, и быстрым движением всадил меч под лопатку – глубоко, по самую рукоять. Клинок явственно скрипнул по ребрам – на этот раз удалось пробить слой жира. Но до сердца, похоже, не достал – толстяк развернулся, и я едва успел отпрыгнуть, чтобы не попасть под следующий его удар. Отмахнулся щитом, снова пошёл в атаку…

Несмотря на свои габариты и жуткий вид, монстр оказался не таким уж серьёзным противником. Или просто я ещё недостаточно опробовал своё обновленное тело и толком не представлял, на что способен. Но бой всё больше походил на отработку ударов на макиваре, разве что движущейся и очень дурно пахнущей.

Освоился я на удивление быстро. Со щитом вообще проблем не было – я действовал им инстинктивно, почти так же, как если бы ставил блок голым предплечьем. Тут помогла практика единоборств. Гладиус же был острый, лёгкий, и по балансу смещенный ближе к рукояти – так, что управлять им было достаточно просто. При этом быстро пришло понимание, что клинок этот больше приспособлен не к рубящим, а к колющим ударам.

Впрочем, поначалу я всё же больше рубил, чем колол. Самыми эффективными оказались удары по рукам – там мне удавалось пробивать слой жира противника, и из ран обильно потекла кровь – неожиданно яркая, пузырящаяся на воздухе. Мне удалось подрубить сухожилия на правом запястье монстра, и мясницкий топор выпал из его руки, звякнув о булыжники мостовой. Фактически он остался безоружен – схватить меня искалеченными пальцами он толком не мог, плотно сжать кулаки тоже.

Но ни отступать, ни помирать он не собирался – бросался на меня со все большей яростью. Тело его при этом ходило ходуном, будто продолжая раздуваться изнутри. Правая рука его вдруг с тошнотворным хрустом раздалась, из середины ладони выдвинулось нечто, что можно было принять за обломки кости. Но это оказались костяные шипы – крепкие и острые. Этакая двузубая вилка.

Каким-то чудом толстяку удалось ухватиться за верхний край моего щита и рвануть на себя. Пришлось выпустить скобу, иначе он бы притянул меня к себе, встречая ударом своего жуткого костяного оружия. Щит, отброшенный монстром, загремел по мостовой. Я же бросился вперед с удвоенной скоростью. Обошел по касательной, закружился вокруг толстяка, жаля его с разных сторон. Без щита было даже немного удобнее – ничего не стесняло движений.

Монстр продолжал трансформироваться. Судя по тому, как бугрилась плоть на его спине и боках, он чуть ли не дополнительные конечности собирался отращивать. Похоже, игнис, который он в себя вобрал, еще не весь потратился, и теперь активно впитывался телом, вызывая бурные изменения.

Дожидаться их окончания я не стал. Воспользовался тем, что движения толстяка стали ещё более дёргаными и неуклюжими, и нанёс несколько ударов в шею. Один – сзади, в самое основание черепа – оказался наиболее удачным. Громила выгнулся дугой, потом вдруг резко обмяк и рухнул на землю всей тушей, будто из него вынули все кости. Похоже, удалось перебить позвоночник.

При этом он всё ещё был жив – это видно было по выпученным глазам, горящим изнутри пламенем игниса. В одну из этих глазниц я напоследок и вонзил клинок – глубоко, так что острие, похоже, дошло до задней стенки черепа.

Меч вдруг заметно завибрировал, и мне показалось, что я расслышал негромкое, но отчетливое рычание, исходящее прямо от клинка. Я выдернул его и осмотрел, но выглядел он вроде бы по-прежнему, только перемазан в крови.

– Линдоу?!

Звенящий от ужаса возглас заставил меня резко обернуться. Парнишка, застывший в проёме окна на втором этаже трактира, смотрел вниз с перекошенным лицом, и непонятно было, что пугает его больше – я или та туша, над которой я стою.

– Он мёртв, – сказал я.

Осталось только козырнуть и добавить «Капитан Очевидность, к вашим услугам».

Парень судорожно сглотнул и оглядел площадь.

– Б-больше чудищ нет?

– Пока нет. А ты-то там как оказался?

– Я п-п-п… п-п….

– Прятался?

– Да, – выдохнул он, наконец, совладав с собой. – Мы все прятались в таверне. Только… Линдоу вдруг взбесился, и…