Хозяйка проклятого острова

Пророчица надела браслет на запястье Дианы, и тот почти перекрыл брачный узор.

Только тогда Диана обратила внимание на рисунок. Обычно яркости краски хватало на месяц, потом она начинала стираться. Тогда появлялся Ормонд и обновлял “татуировку”.

Сейчас же узор был насыщенно-темным и четким. Даже немного вдавленным в кожу.

Диана попыталась вспомнить, сколько времени прошло с последнего обновления. И не смогла. Слишком много всего случилось за эти дни. Но в любом случае больше месяца.

Почему тогда брачный узор не светлеет?

Как объяснил Ормонд, яркость этой татуировки показывает, что у женатой пары все хорошо. Рисунок может посветлеть или исчезнуть только в двух случаях: супруги не спят вместе больше года или один из супругов умер.

Но сейчас Диана не желала думать об этом. Ее и так мучила совесть.

Она смотрела на Рушку. Старуха завязывала узел на шнурке и что-то бормотала под нос. А в голову лезли беспокойные мысли. О том, как жестоко обошлась с мужем. И о том, что совершенно не представляет, как это исправить…

Ормонд не заслужил такого унижения.

– Носи его, не снимая, – пояснила пророчица, отпуская руку Дианы. – Он будет сдерживать твой Дар и не позволит кому-то навредить.

– А если мне будет угрожать опасность? – Диана вспомнила липкие прикосновения ди Вильясса и передернула плечами от отвращения.

– Смотря какая опасность, – хмыкнула Рушка. – Если ты готова ради спасения своей жизни отправить к Безымянной десяток людей, то вперед, можешь снять.

И отошла в сторону, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Диана опустила взгляд, обдумывая ее слова. Но благодарность к Рушке затмила сомнения.

– Спасибо, – сказала она со всей искренностью, на какую была способна.

Старая провидица не укоряла ее, не сыпала обвинениями. Вещунья сразу приняла произошедшее и начала думать, как быть дальше и чем помочь. В ее домике было спокойно. Диана вдруг ощутила, что из души ушло гнетущее чувство отчаяния. Нет, она бы не сказала, что стала счастливой, но перерывать склянки Дока в поисках яда уже не хотелось.

Что произошло, то произошло. Рушка права – прошлого не изменить. А значит, надо жить дальше.

– Рушка, спасибо за помощь, – повторила Диана.

Но старая пророчица, казалось, даже этого не услышала. Так увлеченно она рылась в своем сундуке.

Вздохнув, Диана покинула домик.

Рушка тут же задвинула сундук обратно под лавку. Кряхтя, поднялась и направилась к двери.

Дочь уходила все дальше по еле различимой тропинке, ведущей в лес. Бедная девочка. Сколько страданий она перенесла. И сколько еще их ждет на ее пути.

О второй дочери Рушка и вовсе старалась не думать.Чувствовала, что жива – и этого было достаточно. Но материнское сердце болело. Жизнь второй дочери тоже не исполнена счастья.

Судьба несправедлива к их роду. Но обо всем этом Риналия ди Антрес знала еще до того, как стала Рушкой. И приняла свой путь. Потому что иначе было нельзя.

Она сказала Диане, что браслет заблокирует ее магию. Но умолчала, что деревянная бусина на самом деле магический маячок. Если с ее девочкой что-то случится, Рушка узнает первой.

Так ей будет немного спокойнее.

***

В замок Диана попала только к ужину. Не просто усталая, но совершенно вымотанная, как физически, так и морально. Все, чего ей хотелось, это смыть с себя минувшие сутки и уснуть. Но даже этим простым желаниям не суждено было сбыться.

Диана только стянула с себя опостылевший балахон, как в комнату постучали. Она растерянно посмотрела на дверь, затем на смятое испачканное платье в руках.

– Госпожа Диана, откройте, это Катрина, у меня приказ от ее светлости, – донеслось из-за двери.

– Как же меня все это достало! – с чувством выдохнула Диана и снова натянула на себя платье, от которого мечтала избавиться. Буркнула, распахивая двери: – Чего желает ее светлость?

Даже не старалась быть приветливой. Слишком устала.

– Миледи велела прийти к ней в покои, – Катрина высокомерно вздернула нос. Обиделась на тон экономки. – Свой приказ ее светлость изложит вам лично.

Резко развернувшись, служанка ушла. Диана вздохнула. Похоже, ванну придется отложить.

Она снова сняла балахон и забросила его подальше в угол. Надела нижнее белье, наконец-то ощутив призрачное подобие защиты. Натянула свое обычное темное платье. Убрала волосы под чепец.

Внешне госпожа-экономка теперь ничем не отличалась от своих подчиненных. Но зеркало выдало с потрохами то, что творилось внутри. Темные круги под глазами, мертвенно-бледные щеки, опущенные уголки губ…

Зло выдохнув, Диана быстро покусала губы, желая придать им краски, и пощипала себя за скулы.

Взглянула в зеркало еще раз.

Вот так-то лучше. Хватит себя жалеть!

Надо узнать, что понадобилось будущей королеве и передать приказ слугам. А потом она сможет наконец вымыться и заснуть.

***

Герцогиня ди Ресталь полулежала в кресле, обложенная со всех сторон подушками. Рядом на столике стоял кувшин мятной воды и вазочка круглыми сладкими леденцами.

Увидев вошедшую экономку, Инесс поднесла ко лбу изящную ладонь и тяжело вздохнула. Диану она словно бы не замечала. Как будто и не сама только что разрешила войти в ответ на стук.

Катрины в покоях герцогини не было. По коже Дианы ветерком недоброго предчувствия пробежался холодок.

Хозяйка Лабард-и-Нара редко принимала экономку в одиночестве. И обычно это не предвещало для госпожи ле Блесс ничего хорошего.

– А-а, Диана, ты пришла, – томно произнесла герцогиня, соблаговолив наконец заметить ее присутствие. – Спасибо, что откликнулась на мою просьбу.

Гостья не стала комментировать. Разумеется, она пришла. У нее не было выбора. Даже ее свободолюбивая натура, привычная к жизни в прогрессивном мире, понимала – беременной невесте принца нельзя прекословить. Капризная герцогиня не прощала, когда ее власть подвергали сомнению.

Поэтому Диана поклонилась и спокойным голосом спросила:

– Чего желает миледи?

– Посиди со мной, – удивила ее Инесс, махнув на соседнее кресло. – Мне так одиноко. Меня никто не навещает. А самой выходить все труднее. Материнство – это большое счастье, но дается оно так тяжело.

Герцогиня снова вздохнула и погладила выпирающий живот. Диана не стала выказывать удивление или ждать, когда Инесс повторит свою странную просьбу. Молча села в кресло и застыла в напряженной позе.

Словам будущей королевы Диана ни на миг не поверила.

– Тебе понравился праздник? – светским тоном поинтересовалась герцогиня.

Как будто она сама его готовила, а не экономка носилась по замку ошпаренной курицей, спеша все успеть.

– Да, миледи.

– Как ты провела эту ночь?

У Дианы похолодело внутри. Неужели Инесс все знает? Иначе зачем ей задавать этот вопрос?

На лице герцогини ди Ресталь не дрогнул ни один мускул. В то время как госпожа ле Блесс ощущала себя сидящей на сковородке. И огонь под ней уже развели.

– Ну… я… – “занималась любовью с вашим женихом в пещере на берегу”.

Ложь как назло не шла в голову. Диана окончательно растерялась. И вскочила с кресла.

– Простите, миледи, у меня много работы. Позвольте мне уйти.

Она присела в быстром книксене, выученном до автоматизма за проведенные на острове месяцы. И, не дождавшись разрешения, бросилась к выходу.

Но едва распахнула дверь, как влетела в чьи-то объятия. Не успела остановиться, затормозить или отпрыгнуть в сторону. Просто врезалась в мужчину, так некстати выросшего на пороге.

Задрав голову, с ужасом поняла, что это сам ди Лабард.

Диана затрепыхалась, не понимая, чего хочет больше – оттолкнуть его или прижаться сильнее. Да и Джерард не спешил выпускать ее из своих рук. Вместо этого чуть слышно принюхался, и в его глазах вспыхнул темный огонь.

– Милый, – прозвучал ядовито-сладкий голос Инесс. – Спасибо, что пришел. Я тут расспрашивала нашу экономку, как она провела эту ночь.

Руки принца сжались сильнее, почти причиняя боль.

Только тогда Диана сумела его оттолкнуть.

– Простите, – пробормотала с трудом и выскочила из покоев миледи.

Дверь захлопнулась, оставляя принца наедине с герцогиней.

Пару минут Джерард мрачно взирал на невесту. Затем произнес:

– Чего ты хотела?

– Хотела, чтобы отец моего ребенка уделил мне внимание. Неужели я так много прошу?

– Не сегодня. Я занят.

– Что?! – она даже привстала с кресла, когда он развернулся к двери. – Занят? Ты всегда занят, Джерард ди Лабард! Я уже начинаю сомневаться, что тебе нужен этот ребенок!

С бессильной яростью Инесс швырнула ему вслед подушку. А затем, задыхаясь от гнева, упала обратно в кресло.

По лицу герцогини прошла судорога, на секунду выдавая эмоции, которых никто не увидел. Но тут же сменилась наносной безмятежностью, которую она уже давно носила как маску.

Как они смеют! Прямо у нее на глазах.

Думают, она не знает, где оба провели эту ночь?

Пригласив экономку, Инесс ожидала слез, раскаяния, мольбы о прощении. А вовсе не того, что Джерард начнет обнимать эту мерзавку прямо у нее на глазах.

Что ж, видят боги, они сами подписали себе приговор!