Хозяйка проклятого поместья (СИ)

- Не будет на моей земле бесчинств. Не будет и беспочвенной жестокости! Ни к чему животину обижать!

Старуха не стала дослушивать — прошептала что-то в сжатый кулак и, раскрыв ладонь, подула.Пепельное облако рассеялось сначала, а потом словно по волшебству собралось снова и устремилось к Йогану.

- Любишь псину? - она захохотала и зло продолжила, — Твой род обречен ходить в шерсти как только кровь окрасит руки, пока невинная рука не смоет её.

Герцог отмахнулся.

- Пошла вон, старая.

Перехватив за ошейник пса, он повел его к Ворону, бранясь на цыганку.

Но пора возвращаться домой.

Ловко запрыгнув на коня и перехватив покрепче здоровой рукой поводья, Йоган пустил коня по площади на выезд, а пес засеменил следом за ним…

2 Годы спустя.

Стоя на помосте, я не знала куда деть глаза. Было стыдно стоять перед соседями босоногой и простоволосой. Но должно было быть стыдно отцу. Это он должен отводить взор, а не мы.

Только вчера тело нашей матери закопали в мёрзлую землю, а сегодня он продает нас, чтобы было на что купить выпивку завтра.

С суровой реальностью мне пришлось познакомиться очень рано. Родитель алкоголик — горе в семье. Мать в вечных слезах — тоже не в радость.

- Подходи, честной народ! Смотри какие девицы, в хозяйстве любая пригодится! - выкрикивал папочка.

- За что он с нами так? - утирая слёзы,и прижавшись ко мне, вопрошала семилетняя Вилма.

Я посмотрела на нее строго. Нечего слезы лить. Не сегодня. Для этого будет еще много времени потом.

Пятеро по лавкам не под силу родичу, поэтому он принял не противоречащее совести решение — избавиться от трех дочерей.

- Не придется приданное вам искать, еще и заработаю, — приговаривал отец, ведя на поводу нас словно скот утром ранним.

Отбросив в сторону мысли, я крепче сжала хрупкое плечико сестрёнки.

- Не плачь, всё образуется. Мы попадем туда, где нам больше не придется голодать.

На руках заворочалась Алва. Она еще маленькая, понимает лишь то, что сейчас холодно и кушать хочется. Но эти пытки могли продолжаться долго. Одна надежда, что купят нас быстро и один человек. Я просто не вынесу расставания с сестрами.

Поплотнее прикрыв своей накидкой малышек, я прижала их теснее к себе. Вместе мы сила.

Мимо проходили люди, в том числе и соседи. Кто-то косо посматривал в нашу сторону, а кто-то сочувственно.

- Бедняжки, — приговаривала разносчица с постоялого двора.

Многим было жаль, но никто и не сдвинулся с места, чтобы прекратить этот балаган. А что, торговля, в том числе и людьми законом не поощряется, но и не возбраняется.

Гнев начинал закипать во мне.

Как же так?

Почему мама так рано покинула нас? Непрошенные слезы навернулись на глазах. Я их быстро смахнула. Нечего девочкам их видеть. Это сломает их.

С каждой минутой становилось все холоднее. Алва тихонько захныкала.

- Угомони ее, — рыкнул отец.

Я принялась покачивать и напевать "нашу" мелодию. Ту, что мама пела.

- Почём отдаешь? - донеслось до моего уха.

Я подняла голову. Высокий и худощавый мужчина в меховой накидке с капюшоном смотрел прямо мне в глаза. Кровь застыла в жилах от этого взгляда.

- Всего шесть золотых.

- За всех?

- За каждую, — папочка не хотел упустить выгоду.

Богатый господин мог заплатить такие деньги. Мог... Но хотел ли?

- Мне все не к чему. Беру старшую.

- Но как же так? - возмутился наш горе-торгаш, — Что мне потом с малыми делать?

- Не моя забота. Отдаешь?

Родитель взвешивал все "за" и "против". Продаст меня одну и останется сам смотреть за младшими. Не продаст — не на что будет гулять вечером.

На шесть золотых можно было закупить еды впрок на всю зиму или три коровы, а он о выпивке думал.

Его кадык нервно дернулся.

- Давай пятнадцать и они все твои.

- К чему мне они все? Сам посуди, их кормить и растить? Зачем мне эти хлопоты?

- Так старшая, Арлайн и займется их воспитанием.

- Но зачем мне это? Она может и без них заниматься порядком в моем доме.

Я была готова уже броситься в ноги господину, лишь бы забрал нас троих. Но не выдержала, и слезы покатились градом по щекам. Словно почувствовав это девочки притихли. Даже Алва перестала дрожать.

- Десять и ты забираешь всех. По рукам? - столько надежды было вложено в слова отца. Неумелый торгаш. В его мыслях он уже с друзьями отмечает успешную сделку.

- Шесть и я забираю всех. И никак иначе.

Пары секунд было достаточно для согласия.

- Эх, господин, умеешь убедить ты бедного сельчанина, забирай.

- Бедный сельчанин не стал бы последнее богатство продавать на базаре, — заключил покупатель, откинув капюшон с головы.

Перед нами предстал наш господин. Владелец этих земель. Йоллер. Его волосы были цвета снега, а глаза словно лёд. Говорят, что он проклят был когда-то и теперь ищет покой. Вообще его личность была окутана слухами и домыслами. Что есть реальность, а что сельский вымысел, мы не знали. Но побаивались его все.

Родитель начал кланяться. Еще никогда нам не приходилось видеть Йоллера так близко.

- За мной, — скомандовал он.

Позади слышались благодарственные речи, а мы несмело ковыляли за нашим владельцем.