Хозяйка ранчо

Ее приглушенные стоны звучали для него более возбуждающе, нежели любая самая эротическая музыка. Чувственность женщины — вот истинное сокровище, вбирающее в себя все радости и удовольствия, существующие на земле. Где-то на самом дне затуманенного страстью сознания Чанса промелькнула мысль о бесчисленных будущих днях и ночах, которые они с Клео проведут в этой постели. Ей придется полюбить его — у нее не останется другого выхода. Иначе ей не стоит оставаться здесь — он не вынесет, если она будет по-прежнему терзать его и унижать в его собственных глазах.

Он прислушался к ее нарастающим стонам и сразу убедился, что она не играет и тоже испытывает не передаваемое словами удовольствие.

Возбуждение Чанса достигло предела, и всем своим существом он стремился к высшей точке экстаза. Через секунду-другую он был уже не в состоянии контролировать себя и задрожал всем телом от толчков выходящего семени, моля Бога, чтобы его оргазм совпал с оргазмом Клео.

Так и случилось. Необычайной силы оргазм потряс Клео. Крепко прижавшись к Чансу, она растворилась в своих ощущениях, в охватившей ее неге влажно-горячего восторга.

Наслаждаясь полной расслабленностью, Чанс задумался о том, что же будет дальше. Они стали по-настоящему близки друг другу, хотя Клео никогда не признается в этом первая. Улыбнувшись, он приподнял голову.

— Кажется, насчет спины я немного ошибался, все-таки чувствую.

— Болит? — Клео взглянула на него с участием.

— Немного.

Он осторожно перевернулся на спину, продолжая смотреть на нее.

— Но любить мне ничто никогда не помешает, Клео.

Она оперлась на локоть.

— Ты уже настолько уверен, что я не оттолкну тебя больше?

Он откинул с ее щеки прядь золотистых волос.

— Да, уверен. Но как ты об этом догадалась?

— Понимание приходило постепенно, а события последних дней прояснили мои мысли и чувства окончательно.

Она заглянула ему в глаза, излучавшие теплоту и удовлетворение.

— Сейчас, наверное, кажется смешным и глупым то, что я так долго избегала тебя?

— У тебя были на то свои причины.

— Да, действительно были.

Чанс пригнул к себе голову Клео и, поцеловав, вновь ощутил соблазнительную притягательность ее губ.

— Черт побери, как ты сексуальна, — прошептал он.

Она неуверенно улыбнулась.

— Как и ты. Думаю, это и делает тебя столь неотразимым.

Он серьезно посмотрел на нее.

— Это правда, Клео, я неотразим? Ты поэтому и оказалась в моей постели?

Она, смутившись, резко отвела от него взгляд.

— Это… достаточно веская причина. Или ты так не считаешь?

Он ответил не сразу, что-то обдумывая для себя.

— Веская… да.

Неожиданно на его лице появилась озорная улыбка.

— Догадайся, чем мы займемся в ближайшее время?

Клео громко рассмеялась.

— Тут и гадать нечего, Чанс.

Он тоже засмеялся.

— Мы займемся с тобой любовью, дорогая моя, однако в первую очередь необходимо сделать кое-что другое.

— И что же?

— Я помогу тебе обжиться здесь заново.

— То есть распаковать коробки? — лукаво спросила она, не поверив, что он действительно станет возиться с коробками, забившими весь ее дом.

— Ну да, я думаю, можно сказать и так. Собирайся.

Клео с изумлением увидела, что он начинает подниматься, и отодвинулась ближе к краю кровати.

— Хорошо, если ты так настаиваешь, — проговорила она нежным голосом, все еще сомневаясь в его намерениях.

Они начали одеваться, то и дело отвлекая друг друга поцелуями. День казался Клео наполненным какой-то нежданной радостью. Нежданной и долгожданной одновременно, но к этой радости примешивалась грусть, и на душе у нее было неспокойно. Они так ничего и не решили, кроме того, что она остается на ранчо. Чанс по-прежнему хотел быть с ней, а она — с ним. Счастливые любовники. Мучило ее другое — смутное ощущение крушения каких-то надежд. Она твердо решила остаться здесь и работать, как и прежде, когда шла к Чансу. Но ей хотелось всецело принадлежать Чансу — она его любила и поэтому вела себя так, будто он уже надел ей на палец обручальное кольцо. Но кольца-то не было! Как не было сделано ни единого намека на то, что подобное когда-нибудь произойдет.

Вероятно, виновата была она сама. Ее постоянные отказы оставили глубокий след в его душе, наполнили недоверием к ее чувствам. Возможно, теперь он уже просто не мог заставить себя произнести слово «свадьба». Может быть, как-нибудь в другой раз, позже, успокаивала себя Клео. Они вошли в ее дом. Чанс окинул взглядом груду уже упакованных, полупустых и пустых коробок, занимавшую почти все свободное пространство дома.

— Могу сказать, что потрудилась ты на славу.

Клео не испытывала особого энтузиазма. Ее чувства к Чансу были глубоки и серьезны, любовь завладела всем ее сердцем и душой, но ей казалось, что его отношения к ней не выходят за рамки простого, хотя и искреннего интереса. Она ощущала себя опустошенной после недавнего буйства страсти в его спальне, ей никак не удавалось окончательно прийти в себя и снова посмотреть на вещи трезво.

— У меня возникла великолепная идея! — воскликнул Чанс. — Почему бы нам не перенести все эти ящики в большой дом и не распаковать их там?