Хозяйка Рима

Как только за недовольными стражниками закрылись ворота, Галлий повернулся к нему и тяжелой рукой с унизанными перстнями пальцами дважды ударил по лицу. Удивительно, но под слоем жира и пухлой розовой плоти оказались крепкие мускулы.

— Глупый мальчишка! — прошипел ланиста и обрушил на Ария поток мерзкой брани, какую только можно услышать из уст обитателей римских трущоб.

— Сразу видно твое низкое происхождение, Галлий, — язвительно заметил Арий. Еще удар, и он больно приложился затылком о стену.

— Значит, ты сделал большую ставку на побег? — процедил ланиста. — И с чем бы ты оставил меня? С пустыми карманами, вот с чем ты оставил бы меня! Глупый мальчишка! — За этими словами последовала новая зуботычина.

Арий ощутил привкус крови во рту, но вместо ярости его почему-то охватил приступ злорадного веселья. Удары, цепи, проклятия. Он отплатит ему той же монетой.

— Ступай в преисподнюю, Галлий! — произнес он и оскалил в усмешке окровавленные зубы.

Один из подручных Галлия нанес ему новый удар.

— Портишь свое имущество? — ехидно задал вопрос Арий.

— Мне теперь не до защиты имущества, — проговорил ланиста; его подкрашенные глаза превратились в узкие щелочки. — Мое имущество уже исчезло в сточной канаве. А знаешь почему, Варвар? Потому что император объявил войну хаттам. Он отправляется в Германию, к своим легионам. Как ты думаешь, кто оплатит сентябрьские игры, когда император не сможет присутствовать на них? И будут ли вообще эти игры? А это значит, что этим летом, когда ты напивался до бесчувствия, я терял мои деньги!

— Да, плохи дела, — притворно посочувствовал Арий и тут же получил очередной удар по губам.

— И все равно ты будешь сражаться, мой мальчик. Может быть, и не в Колизее, без розовых лепестков и серебряных монет, дождем осыпающих твою голову, но поверь мне, мой мальчик, ты будешь сражаться. На всех дешевых аренах с облезлыми львами и старыми гладиаторами, на аренах посреди покрытых плесенью трибун, куда будет битком набиваться плебс, лишь бы поглазеть на твою смерть, ты будешь сражаться. Ты вернешь мне все деньги, которые я потерял из-за тебя. За пределами Колизея никому дела не будет ни до каких правил, когда ты подохнешь, потому что твои кишки вывалятся наружу, а из твоей спины будет торчать меч, я буду рядом. И тогда я улыбнусь, мой мальчик, потому что ты не стоишь и плевка.

— Да, не слишком большая потеря будет для тебя, — насмешливо отозвался Арий, — протухшей бочки жира.

Заметив, как нему приблизились подручные Галлия, он крепко зажмурил глаза.

В ту ночь он спал на животе. Спина его почти до самых костей была раскроена безжалостными ударами веревки, вымоченной в рассоле. Когда его благодушие сменилось болью, он представил себе, как ему на лоб ложится прохладная ласковая рука и нежный голос успокаивает и погружает в приятный сон.

В ту осень Колизей простоял пустым, и бойцы из крупных гладиаторских школ отдыхали и предавались радостям жизни. Но поединки перенеслись на улицы, и в гуще каждого поединка оказывался знаменитый Варвар.

Были в городе ветхие арены, где песок был грязным и поросшими сорной травой. Трибуны здесь были забиты до отказа подонками из римских трущоб, вертлявыми людьми с бегающими взглядами, людьми, которые рукоплескали лишь в тех случаях, когда проливалась кровь, и никогда не даровали жизнь храбрым, но неудачливым гладиаторам. Но когда Варвар одним ударом меча разрубил напополам гиганта-испанца, они с ревом вскочили со своих мест и устроили бурю оваций и, подобно морю, выплеснулись на арену.

Были убогие таверны, где со столов убирали посуду лишь затем, чтобы можно было вытащить из столешницы ножи, а тела убитых неудачников сбрасывали в Тибр. Когда Варвар вонзил пару ножей прямо в нос какому-то италийскому моряку, поклонники буквально залили его по уши вином и носили по всей таверне на руках.

Были в районах трущоб переулки, где народ устраивал импровизированные арены, отгораживая их воткнутыми в песок ножами, и на этих аренах уличные бойцы убивали друг друга за пригоршню медных монет. Как-то раз Варвар сошелся в поединке с тремя братьями из Субуры, мастерски владевших ножом. Когда все трое лежали бездыханными на песке, он вонзил кинжал в ногу одному из оскорбивших его зрителей.

Он сражался, когда на его искалеченную острогой руку, в которой он держал меч, набросили петлю, когда рукояткой ножа ему сломали два пальца, когда его на время лишила зрения рана на лбу, обильно залив кровью лицо. Он сражался, когда еще плохо срослись сломанные кости и порванные связки, когда на теле оставались жуткие черные синяки и ожоги от факелов. Он сражался с мечом и щитом, сражался, зажав в руке кинжал или рыбацкую сеть, сражался голыми руками. Одним теплым осенним днем он показал, на что способен даже безоружным, когда большими пальцами рук раздавил сопернику дыхательное горло.