Хозяйка Рима

Я подалась вперед и обняла его за шею.

— Ты не можешь оставить меня, — прошептала я нему на ухо. — Я буду скучать по тебе. Разве ты не будешь скучать по мне?

Когда же он попытался что-то сказать в ответ, — главное, заставить его молчать! — я поцеловала его.

— Все еще хочешь покинуть меня? — прошептала я много позже. Теперь он не мог сказать «нет». Если это будет нужно, я готова спать с ним хоть каждую ночь. Я даже буду говорить ему, что его уродливое тело подобно телу Аполлона, лишь бы он забрал меня с собой в Рим.

— Мне трудно расстаться с тобой, — признался Марк и погладил меня по шее. — Но я лучше подвергну себя одиночеству, чем допущу, чтобы тебя унес на дно водоворот наслаждений.

— Что ты хочешь этим сказать? — Даже за пять лет брака я не смогла отучить его выражаться высокопарными фразами.

— Ничего, — ответил он и поцеловал меня в щеку. — Я уезжаю на следующей неделе.

Я рывком выпрямилась и села в постели, скомкав край простыни.

— А как же я?

— Извини, Лепида.

Это было все, что он сказал. На все мои мольбы, доводы, слезы и поцелуи он произнес лишь одно. Извини. Я все еще не могла в это поверить. Он не мог ответить мне отказом. Тот прежний Марк не мог так поступить, как и мой отец, покорный и мягкий.

Но он поступил именно так. Не послушался меня. Ушел, не удостоив даже последним взглядом.

— Он скоро придет? — спросила Сабина.

— Какая разница? — прошипела я и вернулась к себе. Вернулась в глупый дом в глупом городе, где глупый Павлин готов с полной серьезностью меня развлекать.

— У меня болит голова! — бросила я ему, и тогда моя глупая, надоедливая дочь притянула к себе их внимание тем, что расплакалась, а затем забилась в истерике. Они принялись успокаивать ее, а я поднялась к себе наверх и бросилась на постель.

Нет, еще не слишком поздно. Не может быть, чтобы было слишком поздно. Сейчас Домициана нет в Риме, он вернулся в Германию к своим легионам. Но я все равно заполучу его, на это у меня еще будет время. Кроме того, еще не поздно преподать урок моему мужу.

Глава 10

— Я увижусь с тобой после ужина в доме Лаппия?

— Боюсь, что нет, — ответил Павлин, неохотно поднимаясь с постели. О боги, он же опоздает на службу. — Нет, не получится.

— Почему же? Он же твой родственник. Разве не так? — улыбнулась Афина, опираясь на подушки. — Половина преторианцев умоляют о приглашении на этот ужин. Он устраивает лучшие в Брундизии пиры.

— Он никогда не жаловал нас с отцом, — отозвался Павлин и, надев тунику, потянулся за сандалиями. — Считает нас неотесанными болванами, у которых на уме одна лишь государственная служба.

— Возможно, именно поэтому ты мне нравишься, — ответила Афина и поцеловала его в затылок.

— Ты будешь там петь?

— Конечно. — Она потянулась за своей одеждой. — Так почему ты все-таки не придешь? Сегодня состоится последний пир в этом сезоне.

— У меня приказ отца развлекать его жену, мою мачеху. Она очень скучает после того как он вернулся в Рим.

— Твоя мачеха?

Павлин посмотрел на Афину, но та была занята тем, что собирала в хвост свои роскошные черные волосы.

— Лепида Поллия. Слышала когда-нибудь о ней?

— Как же я могла не слышать о самой яркой звезде Рима? — довольно сухо отозвалась Афина.

— Ты уверена, что…

— Увидимся на следующей неделе. Я буду петь в доме сенатора Геты. — Ее улыбка была бесстрастно ослепительной, ничего не говорящей. Павлин не впервые задумался о том, насколько хорошо мужчина может знать женщину, даже если делит с ней постель. Весь этот год общество Афины было ему приятно. Высокая смуглая молодая женщина, которую пригласили петь на пиру в казармах преторианской гвардии, произвела на него впечатление тем, как ловко она уладила ссору между двумя подвыпившими народными трибунами, легко и тактично отвергла ухаживания какого-то центуриона и постоянно шутила на греческом языке. Она из числа рабов-музыкантов, принадлежащих претору Ларцию. Приятна в общении и ласкова в постели. Он бы рискнул утверждать, что хорошо знает ее. Но теперь она почему-то поджала губы, явно недовольная чем-то, вот только он даже не предполагает, чем именно.

— Что-то не так?..

— Увидимся на следующей неделе, — сказала она вполне жизнерадостно, отпуская его. Павлин лишь пожал плечами, так и не поняв причины ее изменившегося настроения. Странные все-таки создания эти женщины.

Путь до виллы отца оказался легким. Павлин добирался туда верхом, но по дороге сделал крюк: направил скакуна через порт, подышать соленым морским воздухом, послушать веселые крики торговцев, полюбоваться яркими одеждами женщин. Когда какой-то воришка попытался срезать у него кошелек, Павлин многозначительно взялся за рукоятку меча. Неудачливый вор поспешил отпрянуть в сторону и разразился добродушными проклятиями. Приближаясь к вилле отца, Павлин улыбался, когда же ему навстречу выбежала малышка Сабина, улыбка его сделалась еще шире.

— Я все утро ждала тебя, — объявила девочка, держась за стремя. — Можно погладить твою лошадку?

— Конечно. Этого коня зовут Ганнибал. Моя безумная тетка Диана дала ему такое имя, когда я вступил в преторианскую гвардию.