Хозяйка розового замка

Складка между его бровями разгладилась. И если у меня еще оставались сомнения на его счет, то сейчас они исчезли. Он действительно не обманывал меня. Он был готов помочь.

— Ах, господин Талейран, я с таким трудом верю в удачу! У меня были надежды на вас, это правда… но я даже предположить не могла…

— Что человек, предавший короля и аристократию, способен помочь? Ах, мадам, не всегда следует верить слухам.

— Порой слухи характеризуют вас с лестной стороны, господин де Талейран.

Он улыбнулся.

— Возможно… Однако даже эти слухи не скажут, что я сентиментален. А тем не менее это так. Меня мучает ностальгия, сударыня. Тоска по старым временам. По королю. Вам, пожалуй, это чувство знакомо…

— Да. Старые времена были вовсе не плохи для нас. Да и Людовик XVI желал Франции только добра.

Талейран несколько раздраженно произнес:

— Людовик XVI всю жизнь хотел только добра и всю жизнь делал только зло. Именно он вдребезги разбил аристократию. И мы с вами сейчас, мадам, — всего лишь жалкие осколки. Мы можем стать мятежниками, как ваш муж… или приспособиться к новой власти, как, например, я, но мы чужие в новом времени. Оно не для нас. И тоска, — сказал он с усмешкой, — тоска — это отныне вечное наше проклятие.

Жалкие осколки… Так ли это? Его слова задели меня. Нет, он не прав. Он сравнивает себя с нами, а этого делать нельзя. Нас притесняют, но мы ничему не изменили. У нас нет в душе того разлада с совестью, как у него. Нам нечего стыдиться. Мы живем, может быть, во вражде с властью, но в согласии с самими собой.

Талейран резким движением подался ко мне.

— Ну, а теперь поговорим о том, что вам следует делать.

Его советы разъяснили мне мою задачу. Мою стратегию и тактику. Следует пожить в Париже, побывать на приемах. Он, Талейран, окажет мне в этом содействие. Не стоит брезговать новым буржуазным светом. Полезно завести важные знакомства. Дело продвигаться будет медленно, потребует терпения и затрат — из этого я поняла, что расчеты мои были правильны, что мне придется задержаться в Париже до самого лета. Люди, в руках которых судьба моего мужа, — это военный министр Шерер и, конечно же, сам Баррас.

— Им и придется платить, — повторил Талейран. — Я сведу вас с ними.

— Нет слов, как я вам благодарна, господин министр.

— Благодарить пока не за что. Еще ничего не сделано.

— Нет. Сделано. Я уже получила надежду. Теперь меня ничто не остановит.

Он улыбнулся.

— Любопытно было бы взглянуть на этого человека, вашего мужа… ради которого вы так стараетесь. Впрочем, о его подвигах я уже наслышан. Безумный он человек.

— Безумный?

— На мой взгляд, ни одна идея не стоит разлуки с вами. Если чудо свершится и он вернется к вам, первое, что вам надо сделать, — это дать ему хорошенько понять, что вами следует дорожить.

Когда я, распрощавшись с министром, уже спускалась по парадной лестнице и лакей сопровождал меня, холодный голос окликнул меня:

— Мадам дю Шатлэ!

Я остановилась. Талейран, прихрамывая, — я только сейчас заметила, что он хромой, — спустился на несколько ступенек.

— Вы забыли, мадам.

С этими словами он протянул мне мой вышитый кошелек.

Кровь прихлынула к моему лицу. Дрожащими пальцами я взяла то, что теперь превратилось в источник моего стыда и смущения. Я едва смогла пробормотать:

— Да-да, я так забывчива…

— Неприятный недостаток, мадам. Он может привести к большим убыткам. Не все возвращают то… э-э, то, что забыто.

Голос его прозвучал лениво и чуть небрежно. Мы еще раз раскланялись, и я пошла к выходу, вне себя от смущения.

…Даже вернувшись домой, я еще долго не могла опомниться. Конечно, я неопытна в такого рода делах, но уж мою глупость никак объяснить нельзя. Как я могла вообразить, что Талейран так прост? Взяла и сунула ему двадцать тысяч! Может быть, Талейран и взяточник, но взяточник изысканный… не какой-нибудь продажный чиновник из министерства. Я должна была поступить тоньше, деликатнее. В том, что отблагодарить его необходимо, я не сомневалась. Вот только надо учиться находить к людям верный подход.

Поразмыслив, я достала свою шкатулку с драгоценностями и долго перебирала их. Из Белых Лип я привезла богатейшую коллекцию великолепных изумрудов — пожалуй, в Европе было не много таких. Я выбрала среди них самый лучший — десятикаратный травянисто-зеленый камень изумительной чистоты. Потом села к бюро и набросала несколько строк:

«Господин де Талейран, я наслышана о вашей коллекции драгоценных камней. Если этот скромный изумруд хоть в малой степени обогатит ее и сделает вам приятное, я буду искренне рада. Не лишайте меня этой радости. Это лишь малая благодарность за то, чем я вам обязана».

Я позвонила. На зов явилась горничная.

— Эжени, немедленно разыщите ювелира. Мне нужен изящный футляр для камня.

Все это, включая и футляр, было отправлено в дом министра следующим утром. Я ждала, ждала… Кто мог бы предугадать реакцию Талейрана?

Изумруд стоимостью по меньшей мере сто тысяч франков не вернулся.

4