Хозяйка розового замка

Этими словами я была ошеломлена.

— К-кажется, вы становитесь на мою защиту? — пробормотала я.

— Да! И не сомневайтесь в этом!

— Но ведь измена — это еще не все!

Заикаясь, я произнесла:

— К-Констанс, что же делать со всем остальным?

Графиня де Лораге серьезно смотрела на меня, светлые брови ее были нахмурены. Мы обе долго молчали. Для меня становилось очевидным, что помочь она не может. Да и кто может? Это только моя проблема!

— Сюзанна, — сказала она решительно, — не стану притворяться, что я знакома с тем, что требуется в вашем случае. Не скрою, я всегда находилась в совершенно обратном положении. Но мне приходилось слышать кое о чем.

— О знахарках, может быть? — спросила я с горькой усмешкой.

— В некоторых случаях можно обойтись без них.

— Как?

— Вы, верно, просто забыли. Вы наверняка знаете.

Она наклонилась и прошептала кое-что мне на ухо. Потом, помолчав, добавила:

— Но надо все-таки немного подождать. Может быть, вы ошибаетесь.

Я с сомнением спросила:

— Вы думаете, ваш способ поможет?

— Попытайтесь. Таким изнеженным и хрупким созданиям, как мы, это помогает. Кроме того, это не опасно. Вы здоровы?

— Вполне.

— Значит, можете ничего не бояться.

2

Неделя, стоившая мне многих часов тревоги и раздумий, никаких изменений не принесла. Напротив, с каждым днем подозрения становились все более обоснованными. Я поняла, что надо что-то предпринимать. До приезда Александра оставалось не так уж много времени. Точнее, совсем немного!

— Маргарита, на сегодня мне нужна амазонка, — сказала я в пятницу утром.

— Разве мы не собирались сегодня варить варенье?

— Мне нужна амазонка! — почти выкрикнула я, не в силах сдержать дрожь. — Я уезжаю. Я буду кататься верхом!

Она удалилась. У меня на туалетном столике был флакон с белладонной. Несколько капель я налила в воду и поставила стакан, чтобы раствор настоялся. Должен был получиться необыкновенно возбуждающий напиток. Он обостряет чувства, нервы, все мышцы тела. А в таком состоянии человек становится особенно слабым.

Люк подвел к крыльцу Стрелу. Я вскочила в седло, изо всех сил пришпорила лошадь. Почувствовав мое нетерпение, она рванула вперед так, что меня сильно отбросило назад. Я удержалась и только сильнее погоняла ее.

За какие-то секунды я пролетела по длинной подъездной аллее, и передо мной открылся лес. Почти не разбирая дороги, я пустила Стрелу в самый бешеный карьер, какой только можно представить. Ветер свистел в ушах так, что я ничего не слышала. Как в калейдоскопе, мелькали передо мной разлетающиеся ветки, сосны, овраги, тропинки, сучья. Я сегодня правила лошадью так твердо, что она даже в самом малом не смела ослушаться и, почти так же обезумев, как я, преодолевала все препятствия, какие только встречались на пути — кучи поваленных бурей деревьев, овраги и рвы. Меня так встряхивало, что, казалось, сердце подскакивает к горлу.

Я не ездила с такой скоростью никогда. Стрела, разгорячившись, мчалась так, будто в нее бес вселился, и остановить ее было бы трудно. Это была не скачка, а настоящий полет, — со свистом в ушах, толчками, встрясками и бьющим в лицо ветром. Порой меня охватывал ужас: слишком уж рискованно все это было. Пожалуй, если бы на пути встретился обрыв, мы бы обрушились туда, не успев даже ничего понять. А еще трудно было дышать. Но исступление подогревало меня, заглушало страх, и я мчалась дальше, страстно желая того, чтобы все во мне перевернулось.

Когда три часа спустя взмыленная, измученная Стрела влетела во двор перед замком и Люк, бросившись наперерез, помог мне ее остановить, я обнаружила, что почти не могу идти. Да, я без сил выскользнула из седла, сделала несколько шагов, и ноги у меня подогнулись. Конюх поддержал меня.

— Ваше сиятельство! — сказал он укоряюще. — Что это вы такое делаете? Золотая ведь лошадь! Зачем ради прогулки так над ней издеваться?

Помолчав, он хмуро спросил:

— Прикажете довести вас до дома?

— Нет! — сказала я резко. — Займись Стрелой. Мне не нужна помощь.

Я постояла еще несколько секунд, опираясь на Люка и переводя дыхание, потом медленно побрела к дому. Сердце у меня в груди билось тяжелыми гулкими ударами, во рту было абсолютно сухо, в глазах темно. Я едва могла идти, чувствуя себя разбитой, почти умирающей. У меня ныло все тело, я не ощущала толком ни рук, ни ног. Похоже, я отбила себе все внутренности.

На лестнице мне встретилась Маргарита.

— Ступай! — сказала я прерывисто. — Мне нужна ванна, такая горячая, какую только можно терпеть.

— Милочка! — воскликнула она. — Да что это с вами?

— Мне не до рассуждений! Мне нужна ванна!

Оттолкнув ее, я сама стала взбираться по лестнице и минут через пять дотащилась до своих комнат. Пока Маргарита хлопотала над ванной, я выпила настой белладонны, который приготовила раньше. Время тянулось очень медленно, мне казалось, Маргарита слишком долго копается. Кроме того, мне до ужаса хотелось сесть, а еще лучше — растянуться на кушетке, но я сдерживала себя, стояла, переминаясь с ноги на ногу, и, кусая губы, ждала.

— Готово, мадам, — сурово сообщила Маргарита.