Хозяйка розового замка

Легкий вздох сорвался с моих губ. Мы какой-то миг смотрели друг на друга, потом он сделал шаг мне навстречу. Он был в рубашке, галстуке, темном сюртуке, кюлотах и туфлях — словом, при полном параде, значит, либо ходил в часовню, либо дожидался меня. Я решила не задумываться над этим. Мельком я перехватила его взгляд: непонятный, холодный. Он окинул им меня с ног до головы. Мне показалось, он осуждает меня за то, что я даже трауру попыталась придать кокетства.

Он поклонился мне, чуть склонив голову. Я тоже кивнула ему.

— Где же все? — спросила я тихо.

— Торжественная встреча состоится вечером, за ужином.

— Я приготовлюсь, — сказала я холодно.

— Вас ждет Маргарита в ваших покоях.

— А дети?

— Должно быть, спят. Или играют. Вы имеете возможность сами об этом узнать.

Он сделал такое движение, словно собирался уходить. Я жестом остановила его.

— Еще одно слово, сударь. Или, вернее, несколько вопросов.

— Слушаю вас, — сказал он безразлично.

— Кто отдаст мне ключи? Анна Элоиза?

— Да. Говорите с ней об этом.

— Это затруднит дело, — возразила я. — Если вы хотите, чтобы я осталась, возьмите эту задачу на себя.

Его лицо на миг исказилось. Помедлив, он ответил:

— Предпочитаю оставить все как есть, сударыня.

— Что ж, — сказала я. — Вероятно, девяностолетняя старуха лучше уследит за хозяйством, чем я.

Сама говорить со старой герцогиней насчет ключей я не намеревалась. Я вообще не была намерена делать ничего такого, что трепало бы мне нервы. Мне с Анной Элоизой было весьма тяжело до случившегося, что же говорить теперь?

Я почти враждебно спросила:

— Куда вы дели свою английскую шлюху?

Не дожидаясь ответа, я воскликнула:

— Если я хоть раз увижу ее здесь, я уеду и больше никогда на ваши условия не соглашусь.

— Советую вам не думать об этом, мадам.

— Об отъезде или об англичанке? — спросила я язвительно.

Он снова окинул меня тяжелым взглядом, повернулся и направился к выходу. Я некоторое время стояла, кусая губы. Мысль о графине Дэйл отравляла мне сознание. Я не сомневалась, что она не уехала. Он оставил ее в Ренне, он платит за то, что она живет в гостинице. И, без сомнения, он будет к ней ездить. Боже мой, с чем мне только не придется мириться!

Потом, призвав на помощь все свое христианское смирение и подавив гордыню, я стала подниматься по лестнице. Стоило ли думать о леди Мелинде? Ведь не она вошла в Белые Липы, а я. Ее мечты о браке с Александром разбиты в прах. А я сохранила за собой титул герцогини и имя дю Шатлэ и еще нахожу причины жаловаться. Что мне за дело до Александра? Я буду жить не с ним, а с детьми.

Через минуту, распахнув дверь, я уже была в объятиях Маргариты. Филипп требовательно дергал меня за юбку, близняшки просто душили поцелуями. Я обнимала сразу всех, схватив малышей в охапку, пока мы все не повалились на пол и не расхохотались.

— Вы вернулись? Он позволил вам? — допытывалась Маргарита.

— Да. Я только ради них согласилась, ради малышей.

— А отец ваш? Отчего его сиятельство сюда не приехал? А Жанно? Видит Бог, как бы я хотела увидеть мальчика!

Отбиваясь от близняшек, я терпеливо объясняла:

— Я приехала одна, чтобы оценить обстановку. Насчет отца не знаю — он слишком ожесточен против герцога, поэтому, возможно, поживет пока у Констанс. А Жан, Маргарита, — он передает тебе привет.

— Так он приедет сюда?

— Да. На днях. Как только я дам знать.

Близняшки, не давая мне говорить, наперебой спрашивали:

— Ты теперь останешься с нами, мамочка?

— Я хочу новую куклу! — восклицала Изабелла.

— Бель нарочно оторвала у моего зайчишки ухо! — пожаловалась Вероника. — Мамочка, ты купишь мне что-нибудь взамен?

— Ты правда будешь теперь с нами, и папа уже не будет такой печальный?

— А он был печальный? — спросила я, гладя их золотистые головки.

— Да. Он так мало говорит с нами. И даже Филиппу не позволяют входить в его кабинет!

Филипп, широко открыв голубые глаза — ресницы у него были длинные, золотистые, — пролепетал:

— Я сказал: «Сто ты глустный, пап? Не надо пелесывать!»

— Ты так сказал? Ты утешал папу? Ах ты мой добрый мальчик!

Я посадила малыша себе на колени, обняла. Мне все время казалось, что я недостаточно была с ним, что он за свои два с небольшим года жизни получил от меня меньше, чем мог бы рассчитывать. Минувшие шесть месяцев вообще разлучили меня с ним. Кто заботился о мальчике? Няньки? И как после этого можно забыть то, что сделал Александр?

Маргарита решительно вмешалась и оттащила от меня близняшек:

— Полно вам, полно, барышни! Вы совсем замучили мадам. Нельзя так галдеть! Ступайте-ка лучше в сад и поиграйте.

Попротестовав немного, они убежали. С нами остался только Филипп. Маргарита прикрыла дверь, пытливо поглядела на меня и, после недолгого колебания, спросила:

— Так что же, мадам? То, что вы вернулись, вовсе не значит, что вы решили снова стать женой?

— Повторяю, я приехала только ради малышей. Он не оставил мне выбора.

— А ваш отец? Чего он требовал, когда приходил сюда?

— Он пытался защитить меня. Но это был бы слишком долгий путь — суд, епископат, обращение к королю…