Хозяйка сердца

— О, конечно же, конечно! — Улыбка Фреда стала такой жалкой, что на него было больно смотреть. — Я прекрасно знаю ваши работы, мистер Эрскин, и не сомневаюсь, что вы подлинный мастер, гений в своем деле. Когда я услышал, что именно вы будете работать над альбомом…

— Послушай, — перебил брата Джон, протягивая ему пресловутый список закупок. — Оптовый рынок открывается через пять минут. И брокер ждет.

Фреду ничего другого не оставалось, как удалиться. Прикрыв за ним дверь и вернувшись к гостю, Джон заметил, что тот слегка побледнел и расстроен, и решил вернуться к их непринужденной беседе.

— Я буду только рад возможности пару дней пообщаться с мисс Клиффорд, — сказал он, присаживаясь на край стола и стараясь тщательно подбирать слова: — Если вы уверены, что это поможет и вам, и Одри. Я имею в виду раздельное проведение съемок.

— Уверен. — Эрскин опять вздохнул. — Я понимаю, что болен и стар. Но пусть даже мне будет еще хуже… Если меня хватит инфаркт и я вывалюсь за борт лодочки Белинды Мередит, то быть по сему. Пока есть возможность, надо жить и работать в свое удовольствие.

Джон согласно закивал, но все же спросил:

— А вы не думаете, что Одри могла бы понять вас? Если бы вы все изложили ей столь же откровенно, как мне?

— Вряд ли. — Эрскин отрицательно покачал головой. — Одри не из тех, кто привык рисковать. И не любит, когда рискуют небезразличные ей люди. Наверное, я бы мог настоять на своем. Я же ее босс — по крайней мере, с профессиональной точки зрения. — Он устало улыбнулся. — Девочка будет волноваться, переживать, выкручивать мне руки и все к черту испортит. Нет, я уже предупредил Одри, что в этот раз возлагаю на нее куда большую ответственность, чем обычно. Пообещал, что обеспечу ее помощником. — Эрскин посмотрел собеседнику в глаза: — Думаю, что лучшего, чем вы, и быть не может.

Джон скорчил гримасу.

— Она будет явно не в восторге.

— Вы отлично справитесь, — отмахнулся старик. — Вы досконально знаете гостиницу, знакомы и с историей «Буревестника», и с местными легендами и сможете рассказать ей то, чего она без вас никогда не узнает.

— Давайте внесем полную ясность. Я буду только рад поработать гидом, но не более того. Если вы имеете в виду что-то другое, то, уверен, это пустая трата времени. Одри думает, что я… — Он запнулся. — Словом, я ее не интересую.

Эрскин осторожно выбрался из кресла.

— Да что вы все о ней да о ней? «Она будет не в восторге», «я ее не интересую»… Куда важнее, молодой человек, интересует ли она вас.

— Меня? Одри? — Под проницательным взглядом старого фотографа Джон испытал искушение сменить тему. Но, черт побери, он никогда не боялся вопросов в лоб, исповедуя принцип: каким бы вопрос ни был, не отмахивайся от него и отвечай положа руку на сердце. — Да, — наконец признал он, — вы не ошиблись.

— Ну что ж, — улыбнулся Эрскин, — желаю успеха, — и неторопливо двинулся к двери.

Одри расположилась на английском газоне перед отелем и, подрегулировав винты штатива, приникла к видоискателю. Она смотрела на гостиницу, стараясь представить, какими получатся снимки общего вида объекта и его фрагментов, снятых крупным планом.

Она прикинула несколько ракурсов. Сейчас в объектив попадал весь отель, фасад которого увивал плющ. Она не могла не признать, что здание смотрится великолепно. Иначе и быть не могло, если вспомнить, сколько денег Фредерик вбухал в реставрацию.

Она помнила, как «Буревестник» выглядел десять лет назад. Кое-где облупившаяся старая краска на стенах, потемневшая черепица. На газонах там и сям виднелись песчаные проплешины, а по крыльцу главного входа расхаживали в поисках корма чайки. Все вокруг пахло солоноватой морской водой, а не духами гостей. Девушка с грустью призналась себе, что тот «Буревестник» ей милее.

Она перенесла штатив с аппаратом на несколько шагов правее и посмотрела в видоискатель. Нахмурившись, подошла к рододендрону и отвела в сторону закрывающую здание ветвь. Стоило Одри отвернуться, как ветка тут же упрямо вернулась на старое место.

Джон, из-за угла наблюдавшей за этой сценой, удрученно покачал головой. У Одри оказалось куда больше общего с Фредом, чем он подозревал. Вечное стремление управлять не только людьми и событиями, но природой, которую было бы лучше оставить в покое, ибо насильственное вмешательство, как правило, ни к чему хорошему не приводит.

Слава Богу, что Фред прислушался к его советам и оставил нетронутым клочок дикой природы — в противном случае весь прилегающий к отелю массив приобрел бы вид театральной декорации. Целых пятьдесят акров земли с ее флорой и фауной остались почти в первозданном виде.

Бедный, не видящий дальше собственного носа Фред! Тогда его чуть не хватил апоплексический удар. «Что? Да ты с ума сошел! — кричал он. — Как это не трогать?! Ты хоть представляешь, сколько стоят эти пятьдесят акров, если их разделать и продать?»