Хозяйка Севера

Нет, честно сказать, в тот момент мне было страшно... мне было дико страшно, потому что я боялась возвращения страшного монстра... но даже перед этим страхом я бы не отказалась от того, что составляло моё прошлое.

И брак с Аркашей — наша неудачная попытка построить семью — входила в эту часть.

— Наташа, — процедил Герман. — Ты чего хочешь? Чтобы я остановился и прямо сейчас тебе доказал, что твоя ошибка была всего лишь дурным эпизодом, который надо выкинуть из памяти и никогда больше не вспоминать?

— Герман, я... — я ещё даже сама не знала, как собираюсь закончить эту фразу, которую я начала произносить, а Герман уже затормозил свой внедорожник и повернулся ко мне.

— Ещё раз объясняю, — зло процедил он... тоном, каким обычно разговаривают с самым ненавистным врагом на свете. — Я на грани того, чтобы сейчас разорвать на тебе всю одежду, которая на тебе имеется и взять тебя прямо здесь, в этой машине. Ты такую первую брачную ночь хочешь?

Его язвительный тон бил по моим барабанным перепонкам, хотя Герман не кричал, а говорил достаточно тихо.

— Ты этого хочешь? — повторил он раздраженно. Я покачала головой. — Тогда не искушай меня.

Его серые, как будто запорошенные снегом глаза медленно обвели меня с ног до головы — медленно, тягуче...

Я замерла на своём месте. Даже дыхание затаила.

И лишь когда он удовлетворённо хмыкнул и потянулся снова к рулю, я с облегчением выдохнула.

Мне бы в этот момент промолчать, не доводить ситуации до накала, но я всё-таки не сдержалась.

— Ты считаешь, что после этого у нас может что-то получиться? — спросила я тихо.

Сама не знаю, зачем... То есть, зачем — я точно знаю. Но я не знаю, зачем я так по дурацки себя подставляла... Герман ведь не простит мне этого.

И точно.

Ощерившись — и в этот раз блеснув длинными волчьими клыками на человеческом лице, Герман иронично заявил.

— Я знаю, что у нас обязательно всё получится... Как только ты перестанешь валять дурака.

Он замолчал, глядя вперед...туда, где перед нами сейчас раскинулась чернота едва проступающей лесной дороги, и большая желтая как вкусный российский сыр, Луна.

— Я отдаю себе отчет, что тебе тоже сейчас нелегко, что ты тоже под влиянием... поэтому легкая дурость простительна, — вдруг добавил к своей первой фразе Герман. — Но дурить уже хватит. Хватит, Наташа, ты слышишь? Ты — жена Альфы, Луна целой стаи и именно такая у тебя теперь судьба.

— Но...

Опасный блеск серых, но уже пожелтевших глаз, заставили меня замолчать.

— У тебя два варианта: принять свою судьбу самой — как большой и дорогой подарок. Радостно и с улыбкой. Или тебя этим даром наградят... не обращая внимания на твои хотелки.

Это было повторением — Герман об этом говорил совсем недавно, когда насильно вытащил меня из поезда.

— Я не хочу причинять тебе боль, — резко произнёс Герман. — Но я боюсь, что ты не оставишь мне выбора.

Эта была одна из последних фраз, произнесенных им в машине. После этого Герман молча вёл машину, смотря только перед собой... я тоже пыталась смотреть вперед, но мой взгляд то и дело сбивался на сидящего рядом мужчину.

Несмотря на то, что мне было страшно от уготованной мне чести, я не могла не отметить, что окажись мы в другом месте, в другое время... и если бы я не знала, что он не человек, а оборотень, то я бы даже и не поверила, что такой мужчина может мной заинтересоваться.

Большой... мужественный... не красивый в привычном смысле этого слова, но красивый именно по мужски. Настоящий воин.

Вспомнив, что он, возможно, прекрасно сейчас слышит мои мысли, я опасливо покосилась на Германа.

Но он, усмехнувшись, продолжил молча вести машину.

Я думала, он везет меня назад, в город, но когда мы, наконец, доехали до какого-то более менее освещенного места, я поняла, что это место — ворота с КППэ, возле которого нас поджидало какое-то несметное количество мужчин.

В этот момент Герман, улыбнувшись ( я хоть вначале и не поняла этого, приняла за его обычную усмешку, но нет — эта была именно что улыбка) — так вот, Герман, увидев мужчин возле ворот, вполне по-человечески улыбнулся и, открыв дверь, вышел из автомобиля.

И тут же все присутствующие как по команде грянули громогласное «ура» и завыли.

Завыли! Мамочка...

После чего Герман принялся со всеми здороваться — так, будто они были ему если не верными друзьями, то как минимум хорошими знакомыми … или ближайшими подчиненными, с которыми он уже успел сроднится.

Наблюдая за тем, как расцветают улыбками все, кого отмечал Герман своим вниманием, я поняла, что второе предположение более близко к правде.

И тем не менее, от всего этого возникало какое-то хорошее, светлое чувство, к которому мне тоже хотелось присоединиться... но я не была уверена, что это будет правильное решение. Поэтому я просто осталась сидеть на месте, ожидая, когда Герман вернётся в машину... ну, или перепоручит меня кому-нибудь другому.