Хозяйка Шварцвальда

Урсула умирала. Она лежала под толстым шерстяным одеялом, но дрожала так сильно, словно ее вытащили на мороз. Кожа побелела, цвет губ отдавал в синеву. В комнате стоял тяжелый кислый запах пота и другой – гнилостный, словно что-то протухло. Рудольф с Агатой одновременно сделали шаг к кровати: одинаковая догадка осенила обоих. Когда ам Вальд стянул одеяло и приподнял юбки Урсулы, зловоние стало невыносимым. Нижнюю юбку пропитала кровь.

– Как давно кровотечение не проходит?

Раза с третьего девушке удалось ответить:

– После ванны все идет и идет.

«Три дня!» – с ужасом поняла Агата. Так быть не должно! Хотя откуда ей знать, как должно быть? Она в чем-то ошиблась, и эта ошибка, вероятно, будет стоить Урсуле жизни. Агата злилась на собственную тупость. Не надо было вовсе за это браться!

Рудольф повернулся к ней. Взгляд его сделался спокойным и сосредоточенным.

– Плод не вышел до конца.

– Плод? – тихо переспросил Харман, будто не знал, о чем речь.

– Теперь он гниет внутри.

Запястье Урсулы в руках Рудольфа ходило ходуном, мешая считать пульс. Агате пришлось держать ее руки, чтобы хирург сосредоточился. Кожа Урсулы оказалась сухой и горячей. Ее дрожь перекинулась на Агату, которая лишь неимоверным усилием воли запретила себе трястись.

– Пульс слабый. – В голосе Рудольфа звучала досада. – Кровь уже заражена. Не думаю, что она доживет до утра.

Харман тихо и отчетливо произнес:

– Я убью его.

Агата не слушала. Она впилась взглядом в Рудольфа. Он не умел творить чудеса и вытаскивать людей с того света. Он был простым ремесленником, который хорошо и усердно делал свою работу. Если он сказал, что Урсула не доживет до утра, то едва ли случится чудо, способное ее спасти. Если только не явится Вагнер…

– Я привезу лекарство, которое вызовет сокращение матки, – после паузы сказал ам Вальд. – Будем надеяться, что тогда плод выйдет. Но вряд ли она это переживет.

«Вряд ли» не значит «не переживет», ведь правда?

Рудольф уехал. Время тянулось невыносимо медленно. Не в силах сидеть сложа руки, Агата послала Хармана за углями и прохладным питьем. Зубы Урсулы стучали о чашку, но пила она жадно, захлебываясь, а потом взглядом требовала еще. В постель ее, по всей видимости, поместил Харман, потому что она лежала полностью одетая, в затянутом корсаже. Агата раздела ее до рубахи, сняла грязную нижнюю юбку, на которой темнело зловонное пятно, и бросила на пол. Урсула приоткрыла глаза и остановила взгляд на Агате. Казалось, ее глаза говорили: «Это все из-за тебя».

Конечно, из-за нее! Это ведь она своими руками усадила Урсулу в горячую ванну и напоила лекарством, которое никогда прежде не испытывала. Теперь эта ошибка будет преследовать ее всю жизнь. Она ничтожество, которому все ученые книги не пошли впрок!

Ее мысли прервали шаги и оживленный разговор за дверью. Агата выбежала из комнаты так резко, что едва не сбила Кристофа с ног. Ауэрхан подхватил ее под локоть:

– Денница милосердный, куда ты так несешься?

Она не успела ничего ответить. Из спальни выскочил Харман и, заметив Ауэрхана с Кристофом, побежал прямо на демона. Тот успел оттолкнуть Агату за мгновение до того, как конюх швырнул горящие угли ему в лицо, рассыпая вокруг искры. Кристоф отступил, наблюдая за Харманом с удивленным любопытством, но тот не собирался останавливаться. Схватив жаровню за ножку, он стал бить Ауэрхана по голове, крича как безумный: «Все из-за тебя!» За жаровней последовали кулаки: он колотил демона по лицу и животу, но, сколько ни сыпал ударами и проклятиями, так и не сумел сбить его с ног. Ауэрхан стоял как вкопанный, точно ступни его были прибиты к полу. Он лишь глядел на Хармана недовольно и хмуро, как на ребенка, который совсем отбился от рук.

Когда Ауэрхану наконец все надоело, он сделал шаг назад, и Харман, потеряв равновесие, плюхнулся перед ним на колени. Отдышавшись, он тряхнул головой, как бык, и медленно поднялся на ноги. Конюх едва доходил Ауэрхану до плеча, и чтобы принять вызывающий вид, ему приходилось задирать голову.

– Доволен?! – крикнул он демону прямо в невозмутимое лицо. – С первого дня ты хотел затащить ее в ад и наконец своего добился!

– Кого на этот раз мы отправляем в ад, мой дорогой? – мягко уточнил Кристоф.

– Урсулу!

Агате не нужно было много времени, чтобы рассказать, в чем дело. Она описала, как Урсула пришла к ней за помощью, как выпила абортивный отвар и как через несколько дней ей стало плохо. Агата не знала, кто отец ребенка, а Урсула не желала об этом говорить. Харман, у которого от ярости на лице ходили желваки, испепелял взглядом Ауэрхана. Но демон лишь поднял брови, отряхнул одежду и произнес:

– Я никогда не прикасался к Урсуле.

Видно было, что Харман ему не верит. Вряд ли для Ауэрхана это имело какое-то значение, но на всякий случай он добавил:

– Будь это мой ребенок, мы бы заметили намного раньше.