Хозяйка Валгаллы

Послышался шелест, быстрые шаги. Из-за полога из бурой кошмы вошел плечистый коротконогий мужчина с обветренным морщинистым лицом, тут же припал на колено и склонил голову. Сшитые как единое целое с сапогами кожаные штаны, замасленная куртка с завязками и капюшоном однозначно выдавали в нем северного солевара, одного из торговцев, каждое лето переходящих со своим товаром с севера на юг через все обитаемые земли, где-то выменивающих нужное добро, где-то забирающих силой, всегда готовых к схваткам с грабителями, обману или колдовской порче. Они везли на юг соль, меха, воск, мед, железные иглы и шила, забирая назад кошму, медные котлы, сало и самоцветы. Понимая важность их стараний, боги великих народов – и сварожичей, и скифов – оказывали торговцам покровительство, запрещая подданным обижать путников. Однако…

Однако Макошь и Табити далеко, а леса густы, реки темны… Так что в первую голову варяги полагались не на милость богов, а на свою осторожность, быстроту лодок, остроту копий и крепость щитов. И потому были все варяги независимы, самоуверенны, отважны и склонны к авантюрам. И жадны – что за торговец без лютой жадности?

– Сказывай! – коротко распорядилась Табити.

– По воле твоей, о великая, задержался я с товаром возле стольной Вологды, дабы проведать, что случилось с окаменевшим богом, – не поднимая головы, заговорил варяг. – После долгих стараний нашел я его. Стоит он на берегу реки у ракитова куста. При нем стража. Сидят недалеко, костер жгут, приглядывают. Я близко не подходил, дабы внимания не привлекать, подозрения не вызвать. Но издалече посмотрел – так и есть. По слухам, средь славян бродящим, великая Макошь несколько раз на судьбу сына ворожила. И сама, и иных богов и провидиц просила. По всему выходило, что, коли в город его забрать, то он уже не оживет. А коли на месте оставить, то возродится вскорости. Ради того богиня богатства и не забирает его с наволока и ничего окрест не меняет. Навредить опасается. Дозор малый поставила, и все.

Северянин замолчал.

– Я дозволила тебе торговать в своей столице, – глядя в огонь, напомнила богиня Табити. – Ты доволен?

– Да, великая, я получил хороший прибыток.

– Ты просил у меня мелкие и широкие медные блюда для выпаривания рассолов. Я повелела их изготовить. Ты получил их, варяг?

– Да, великая, благодарю.

– Коли условленный товар ты принял, смертный, то я желаю получить свою плату.

– Да, великая… – Мужчина поднялся и подошел к Табити, смиренно опустил голову.

– Ныне и до времени, до света лунного, до ветра ковыльного, до свежести дождевой, до знака огненного… Кровью родовой тебя заклинаю, – богиня сделала оборот вокруг его шеи, – шкурой воловьей тебя заклинаю, землей вологодской тебя заклинаю, ядом змеиным тебя заклинаю, руной весенней тебя заклинаю, руной знойной тебя заклинаю, руной ледяной клин вбиваю, огнем священным знак ставлю, взглядом Ящеры свободу дарую. Быть посему отсель и до последней ночи! Да свершится сим воля моя священная, да увяжет ее сила извечная, да закрепит взгляд каменный. Именем моим, всемогущей Табити!

Женщина положила ладонь варягу на лоб, слегка оттолкнула.

Северянин выпрямился, потер ладонью шею. У него на горле появился украшенный черными рунами широкий ремень без следов сшивки.

Змееногая богиня извлекла откуда-то толстую и желтую свечу из бараньего жира, зажгла в очаге храма, опустила в горшочек с несколькими мелкими отверстиями, протянула варягу:

– Дарую тебе священный огонь, смертный. Ты довезешь его до Славянского волока и не далее дня пути от Вологды разведешь от него большой костер. Когда разгорится пламя, вознесешь молитву моей дочери, могучей богине Ящере. Услышав твой призыв, моя дочь пройдет к тебе через священное пламя. Когда взгляд Ящеры падет на твой ошейник, он распустится и исчезнет, а мои чары развеются. Если сего не случится, к первым холодам ошейник тебя задушит. Это все, ступай.

– Дозволь спросить, великая… – преклонил колено северянин. – Путь к славянскому волоку долог. Сможет ли дарованная тобой свеча гореть десятки дней?

– Любой огонь, зажженный от этой свечи, будет священным, равно как зажженный от священного пламени сохранит его чудодейственные способности. Ты можешь менять свечи в сей лампаде, ты можешь развести на своем корабле костер, ты можешь устроить жаровню с тлеющими углями, сие есть твоя забота, смертный. Единственное, чего ты не должен допустить, так это того, чтобы огонь погас раньше, чем ты избавишься от ошейника. И не вздумай запалить костер слишком далеко от Вологды! Заклинание заговорено на доставленную оттуда землю. Ошейник можно снять только там, где чары узнают родные пределы. Не перехитри сам себя, смертный!

– И в мыслях не было, великая! – нервно сглотнул северянин.

– Не важно… – криво усмехнулась прародительница скифов. – Ступай!

Варяг, пятясь и бережно удерживая лампаду, вышел из храма. Когда полог за ним упал, змееногая Табити отступила от очага, повернулась к дочери: