Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

– Поскромнее личико сделай.

– А вы, мадам, нашей полиции не знаете, – фыркнула она. – Мужики они везде мужики, даже одетые в форму с эполетами!

– И всё же.

Учить она меня будет…

Я первой вышла в зал. Девушки оттуда испарились, зато по комнате прогуливались двое полицейских в тёмно-зелёных мундирах с простенькими погонами на плечах и в фуражках, похожих на кепи. Третий господин был в штатском. И он сразу мне не понравился.

Когда ты работаешь в злачной профессии, очень скоро начинаешь считывать людей, как открытую книгу. Двое в форме – простачки, любят пожрать вкусно да выпить винишка, ещё не женаты, но не против были бы. А главный в этой троице – человек скрытный, но честолюбивый. Служит по призванию. Сажать в тюрьму нарушителей – это его хобби, за которое удачно платят зарплату. И глаза у него такие… Честные! Незамутнённые. Он и после службы не пройдёт мимо старушки, укравшей булочку от голода, водворит её за решётку и пойдёт спать с чувством отлично выполненного долга.

– Добрый день, – сказала я с улыбкой. – Чем обязаны такому визиту?

Когда ты улыбаешься искренне, все или практически все присутствующие невольно зеркалят твоё настроение и улыбаются в ответ. Полицейские в форме так и сделали, подтвердив мою теорию о простых мужиках. А главный в штатском остался серьёзен, как на похоронах. Он коротко кивнул в знак приветствия и заявил с налёта:

– Мне предписано арестовать вас, мадам. Собирайтесь и будьте любезны позвать мне Авдотью Заворотнюк.

– Зачем вам Авдотья?

– У меня есть информация, что она находится здесь без жёлтого билета.

– Откуда такая информация?

– От проверенного осведомителя. Прошу не сопротивляться. Ежели будете сопротивляться, мадам, нам придётся вас увести силой.

Глаза его задорно блеснули, и мне показалось, что уводить силой – это для него любимая часть работы. Нет, такого удовольствия я сему господину не доставлю. Обернулась к Аглае, сказала:

– Если Авдотья оделась, пусть выйдет.

Аглая сделала большие глаза, но не посмела ослушаться. Пошла куда-то на лестницу. А я повернулась к полицейскому:

– Простите, уважаемый, я не расслышала ваше имя.

– Афанасий Николаевич Трубин, – с лёгким поклоном ответил тот.

– Очень приятно.

Я сделала ещё одну попытку:

– Быть может, мы пройдём в кабинет и за бокалом вина выясним все… спорные моменты?

– На службе не пью, – гордо отказался Трубин.

Я так и знала. Ладно, прокатимся с Авдотьей в полицейский участок, может быть, там найдутся более адекватные сотрудники.

Девушка тряслась, как пушинка на ветру. Мне пришлось сжать её руку, тем самым заставив посмотреть на меня. В глазах Авдотьи я прочла панический страх. Шепнула ей спокойно:

– Ничего не бойся.

Она не поверила. Пришлось тряхнуть её за плечи:

– Авдотья, я обещаю, что всё будет хорошо!

Она очнулась и спрятала лицо в ладонях. Трубин отметил довольным тоном:

– На вашем месте, мадам, я бы не давал подобных обещаний беглой проститутке!

– А я бы на вашем месте, господин, не обвиняла бы честную девушку бог знает в чём!

Голубые глаза полицейского смотрели на меня так странно… Мне показалось, что он садист. Да, я знавала таких мужчин. Для них нет больше радости даже не то, чтобы причинить физическую боль, а подчинить, унизить, растоптать. Что ж, Афанасий Николаевич, посмотрим, кто кого растопчет.

– Аглая, – позвала я. – Закрой дверь как можешь и умеешь, никого не впускай до моего возвращения.

– Хорошо, мадам, – сказала она спокойно, но я видела, что девушка напугана.

– Я скоро вернусь, – бросила ей и, потянув за руку Авдотью, пошла к выходу.

У крыльца заведения стояла коляска. Не такая, как у меня, а старенькая, потрёпанная, запряжённая одной понурой лошадкой с нечёсаной гривой и куцым хвостом. Трубин широким жестом пригласил меня внутрь:

– Прошу, мадам.

– Сам такой, – буркнула я и увидела спешившего к нам Порфирия. Крикнула ему: – Порфирий, мне нужен адвокат, самый лучший! Немедленно!

Кучер остановился, хлопнув себя ладонями по ляжкам, прикрытым кафтаном, и побежал к моему экипажу. Надо думать – побежал искать адвоката. Трубин буркнул:

– Не поможет. Садитесь уже, госпожа… м-м-м…

– Кленовская, – гордо заявила я и забралась в коляску, игнорируя протянутую мне руку.

Авдотья плюхнулась рядом и зашептала:

– Мадам, пропали мы, ой пропали! Этот полицейский настоящий зверь…

Я не нервничала. Сколько раз меня забирали в полицию – не сосчитать. Ну, дадут штраф, ну, пожурят. Ничего, неприятность эту мы переживём, как в той детской песенке. Я была уверена, что с полицией всегда можно договориться. Не словами, так деньгами. Деньги у меня есть, мадам Корнелия оставила подъёмный капитал.

А вот Авдотья белела, краснела, молилась. Прямо вслух, однако молилась богине. Что у них тут за религия, интересно?

Мы ехали по городу, как мне показалось, в обратную сторону. К церкви. Да, точно, я же видела мельком вывеску «Полицыя», когда проезжала мимо! Значит, туда нас и привезут. А люди на нас косились, некоторые крестились даже – в основном благообразные дамочки в шляпках и с кружевными зонтиками. Тьфу на вас, дамочки! Никогда не зарекайтесь от сумы и от тюрьмы.