Хозяйка замка Ёдо

К вечеру второго дня путешествия процессия прибыла в деревеньку, что стояла в двух ри от замка Нагахама. Дальше нужно было плыть на лодке. Тятя и Охацу, опасавшиеся морской болезни, тотчас опустились на ложе, приготовленное на дне посудины, и проспали до рассвета, а пробудившись, увидели прибрежные рифы Бамбукового острова. Швартовы крепко держали лодку, и вскоре обе княжны уже поднимались, время от времени останавливаясь передохнуть, по каменной лестнице к храму на вершине скалистого острова. Там они заночевали, а на следующий день снова был поднят парус, и лодка заскользила к деревушке, из которой они отплыли две ночи назад. Погода стояла ясная, и на этот раз около полудня княжнам удалось рассмотреть вдали, на другом берегу озера Бива, замок Нагахама.

Пока Тятя пристально вглядывалась в ту сторону, Фудзикакэ задумчиво проговорил:

— Всё как прежде. Гора Ибуки, облака над вершиной…

— И только этот замок портит вид, — буркнула Тятя.

Фудзикакэ поспешно сделал ей знак замолчать и пожурил:

— Что за неразумные речи, барышня!

Сидевший рядом Такацугу притворился, будто ничего не слышал.

О чём он думал в тот момент? — гадала Тятя. Ведь кузен наверняка должен ненавидеть род Асаи точно так же, как она ненавидит Хидэёси, и в прежние времена он с такой же неприязнью должен был смотреть на замок Одани, с какой сейчас она, Тятя, смотрит на Нагахаму. Вдруг девочка почувствовала на себе взгляд, украдкой брошенный Такацугу, и у неё невольно вырвалось:

— Когда-то эти земли принадлежали Асаи, а ещё раньше — Кёгоку, да?

Она хотела польстить двоюродному брату, но, едва эти слова слетели с губ, разозлилась на себя за то, что стремится завоевать расположение наследника могущественного рода, пусть и пришедшего ныне в упадок.

Однако Такацугу, который сидел, в соответствии с правилами приличия прижав ладони к коленям, равнодушно произнёс:

— Эти земли не принадлежат никому. Кланам Асаи и Кёгоку они были дарованы лишь во временное владение. Точно так же ими сейчас владеет господин Хасиба.

Тятя вгляделась в бесстрастное лицо кузена и полюбопытствовала:

— Кем же они были дарованы?

— Господом, — просто ответил Такацугу.

Для Тяти было новостью узнать, что в этой стране чем-то распоряжается какой-то «господь». Она не поняла смысла ответа.

— Значит, вы не питаете ненависти к тем, кто уничтожил ваш клан? — осторожно спросила девочка.

— Княжна! — охнул Фудзикакэ и быстро огляделся — нет ли поблизости чужих ушей.

— Меня учили не питать ненависти к людям, — сказал Такацугу тоном хорошо образованного и воспитанного молодого человека.

— Кто же вас учил? — не унималась Тятя.

— Господь наш Иисус.

Имя этого иноземного бога Тятя уже слышала, но не знала, что он учит таким вещам. Внезапно всё её естество взбунтовалось против кузена, она начала пронзительно смеяться и смеялась до тех пор, пока Охацу не воскликнула:

— Сестрица, вы ведёте себя странно!

Тятя с трудом напустила на себя серьёзный вид, но одного взгляда на невозмутимый профиль Такацугу ей было достаточно, чтобы снова прыснуть от смеха.

По возвращении в Киёсу Охацу рассказала старшей сестре, что их двоюродный брат перенял христианскую веру у португальских миссионеров.

— А я вот ни за что не стану католичкой, — добавила она с глубочайшим презрением.

— Братец обратился в эту веру, потому что его клан уничтожили. Иначе ему пришлось бы ненавидеть слишком много людей, — встала на защиту кузена Тятя. — Когда начинаешь кого-нибудь ненавидеть, дело заканчивается тем, что уже весь мир вызывает у тебя ненависть!

В седьмом месяце следующего года Тятя и Охацу снова отправились в замок Адзути, строительство которого было наконец завершено. Верная себе О-Ити в очередной раз отклонила приглашение Нобунаги и выслала вместо себя дочерей.

Знатные самураи съезжались со всех концов страны полюбоваться новой цитаделью.