Хозяйка замка Эдвенч

-- Никто. Мне показалось, что так будет удобнее. Завтра последний день полного месяца, господин барон. Я еще не платила людям, просто отложила необходимую сумму. Соответственно, она не вписана в книгу расходов. Здесь все приготовлено для оплаты рабочих. Кроме работников кухни: с ними Марта расплачивается сама. Я только проверяю. В остальном все сходится, можете пересчитать. И вот еще, я забыла отдать сразу, – я протянула листок, на котором были расписаны все зарплаты за этот месяц, в том числе и моя. – Эта сумма в том мешочке, что побольше размером, – пояснила им.

Они действительно начали считать. Барон – серебро и золото, Стортон – серебряную мелочь, отложенную для зарплаты. Справились быстро и наступило молчание. Мужчины переглянулись, и лорд весьма выразительно пожал плечами. Барон откашлялся и, несколько неуверенно произнес:

-- Госпожа Элиз, я не нашел в этих книгах и счетах расходов на мастера, который делал разные картинки на стенах.

-- Я делала их сама, потому не вписала. Я не знаю, сколько запрашивать за такую работу.

Так-то я все прекрасно поняла. Господа собрались устроить мне серьезный выговор за транжирство. Только я тоже не бестолковый ребенок. Сейчас я принудительно «возложила» на барона обязанность как-то оплатить эту работу. Пусть решает сам.

Мне стало очень интересно, сколько он сочтет нужным потратить. Изначально мне и в голову не приходило запросить за это деньги. Я делала просто из желания доказать, что от меня будет польза. Возвращаться на кухню и получать оплеухи от баронессы не хотелось. Бежать было рано: я слишком мало знала об Англитании и ее нравах. Да и документов у меня не было.

А потом, после слов лорда Стортона, я вспомнила поговорку из своего мира: «Все любят халяву, но никто ее не ценит». Так что, господа властители, никакой бесплатной работы вам не обломится.

То, что здесь таких барельефов еще не делали, я догадывалась. Ну, или делали, но в домах пороскошнее замка Эдвенч. Вот и посмотрим, насколько щедр барон. Тем более, что его должна немного мучить совесть за подозрения в мой адрес.

Смотрела я на них весьма внимательно. Заметила, и как растерялся барон, и как жалобно, словно от больного зуба, поморщился лорд Стортон. Морщись-морщись! В следующий раз будешь думать, прежде чем ляпать свои подозрения.

-- Госпожа Элиз, вы… Прямо своими руками?! – барон смотрел на меня с каким-то подозрением даже.

-- Прямо своими! – с некоторой долей ехидства ответила я. – Чужих рук у меня не было. Мастера штукатурили, шкурили и белили стены. Барельефы я делала сама, – это слово я произнесла на русском и дождалась вопроса:

-- Госпожа Элиз, а где вы научились этому искусству?

-- Во Франкии, – я специально не стала добавлять вежливое «лорд Стортон». Пусть понимает, что у меня нет желания разговаривать с ним.

Барон задумчиво потер бритый подбородок и сказал:

-- Вы можете идти, госпожа Элиз. Заберите деньги и счета, здесь все сошлось. Я доволен вашей работой.

Я молча и небрежно спихивала в книгу счета, немного злясь, что теперь придется разбирать их снова. Собрала свое «имущество» и уже подошла к дверям и даже взялась за ручку, когда в спину прилетело от барона:

-- Можете добавить себе к зарплате…

-- Сколько? – я повернулась лицом к мужчинам и уставилась на барона.

-- Ну, я думаю… Скажем, серебряного льва?

Стоп! Столько или немного меньше получал за месяц работы маляр. Маляру вовсе не нужно прилично одеваться и выглядеть так, чтобы не стыдно было сесть за господский стол. У него есть свой дом и тратит он эти деньги на еду и семью. Для него это – достойная сумма. Для меня нет. Хорошая привозная ткань на платье обойдется мне в четыре-пять серебряных львов. Если учесть, что моя зарплата сейчас два серебряных льва, то я себе только на одежду буду копить четыре месяца, а то и дольше.

Такая награда была не слишком велика, прямо скажем. Тем более, сказано это было так странно и нерешительно, что я сочла нужным уточнить:

-- Я не слишком поняла, господин барон. Один серебряный лев будет добавляться теперь к каждой моей зарплате или это одноразовое вознаграждение за работу?

Он даже привстал на стуле:

-- Я же не просил вас делать эти украшения, госпожа Элиз! Так что к завтрашней зарплате один серебряный лев.

-- Генри, подожди… -- вмешался лорд Стортон.

Ждать продолжения я не стала, вышла и тихо закрыла за собой дверь. Было обидно…

В комнате я успокоилась и немного подумала. Стоит ли идти на конфликт? Я, если разобраться, довольно беспомощна еще в этом мире…

Попросила Дебби принести мне травяной взвар, посидела за чашкой горячего питья, успокоилась и решила. Серебрушку я возьму: я ее заработала честно. Все остальные комнаты побелят и больше никакой возни. Мне же проще будет.

Я почти четыре недели каждый день дрянью этой гипсовой дышала! Я уж молчу о том, сколько раз я некоторые детали переделывала! В комнате барона пейзаж на стене с мощеной улочкой. Там масса мелких деталей, и провозилась я больше десяти дней! А он даже спасибо не соизволил сказать. Так не пойдет!