Хозяйка замка Ёдо

Наконец все гости и сопровождающие разместились в Дзюракудаи. Торжественные церемонии начались в полдень с шумного пира, продолжились вечером выступлением искусных музыкантов, усладивших слух собрания игрой на струнных и духовых инструментах. Тятя в соответствии с распоряжением смотрителей Дзюракудаи явилась к главным воротам поклониться императору, а затем вернулась в свою резиденцию и провела день, как всегда, в одиночестве и смутном беспокойстве. Во дворцах и павильонах Дзюракудаи на сей раз присутствовало вдвое, а то и втрое больше народу, чем обычно, однако в пределах крепостных стен царила гнетущая тишина. Вечером Тятя вышла в сад, залитый голубоватым прозрачным светом луны. Всё вокруг дышало покоем, странным в такую ночь, когда в недрах главного дворца разворачивалось невиданное по своей торжественности действо. «Если бы дядюшка Нобунага не нашёл смерть в Хоннодзи, сегодня первым распорядителем церемонии был бы он, а не Хидэёси», — думала девушка и гадала, чему обязан своим успехом человек, который, одержав верх над кланами Асаи, Ода и Сибата, достиг невероятных высот могущества и удостоился чести принимать у себя самого Небесного государя, — собственному уму, милости судьбы или же случайной удаче?

Шагая в лунном свете по вишнёвому саду, Тятя впервые за долгое время снова размышляла об отце, о матери, о своём дяде Нобунаге и отчиме Кацуиэ. И удивлялась, вспоминая о том, что на их лицах она всегда видела тень грядущих несчастий.

Второй день предполагалось посвятить поэтическому состязанию, однако в протокол были внесены изменения: пребывание императора в Дзюракудаи продлили, состязание перенесли на третий день, так что с полудня до глубокой ночи во дворце по-прежнему гремели барабаны и свистели флейты. Отзвуки шумного пира на сей раз долетали и до уединённых покоев Тяти. В тот день Хидэёси преподнёс императору в дар земли в Киото стоимостью в пять тысяч пятьсот тридцать серебряных монет. Отец Небесного государя, бывший император, удалившийся на покой, и его семья получили от кампаку рисовые поля на восемьсот коку, а наследный принц, придворные вельможи высших рангов и верховные жрецы — угодья в Такадзиме провинции Оми на восемь тысяч коку. Перед лицом присутствовавших на пиру самураев из войск Иэясу Токугавы и Тосииэ Маэды Хидэёси поклялся, что его клан никогда не восстанет против августейшей воли и что слово это держать будут и дети его, и внуки, а все вассальные даймё дали такой же обет верности императору письменно, скрепив его своими печатями.

На третий день небо с утра затянулось облаками, заморосил дождик, но столь меланхолическая погода как нельзя лучше подходила для поэтического состязания.

Император сложил такие строки, озаглавив их «Песнь во славу сосны»:

О день свершений!

Отныне клятва в верности

Станет подобна

Кроне сосны могучей

В холод и зной неизменной…

Хидэёси ответил стихотворением под названием «Новая песнь во славу сосны, сочинённая весенним днём в Дзюракудаи»:

Широко сосна

Ветви свои простёрла

Над хижиной горной -

Властитель Небесный

Почтил нас своим визитом…[67]

Иэясу под тем же названием начертал:

Подобно нефритовой хвое

Клятва в верности государю

Да пребудет тысячу лет[68].

Все девяносто семь участников состязания прочли свои стихотворения, однако, за несколькими исключениями, собравшимся там воинам похвастаться было нечем — поэтическими талантами они не блистали, а сочинителями большинства песен, судя по всему, были вовсе не те особы, что их декламировали.

За состязанием последовал пир, который продолжался до глубокой ночи.

На следующий день в честь императора выступали танцоры, исполнившие Пляску десяти тысяч лет, Пляску вечного счастья, Пляску великого мира и прочие ритуальные танцы, взывавшие к милости богов. Устроенные после этого пиры не были омрачены дурными происшествиями, и наконец в восемнадцатый день четвёртой луны императорская колесница снова миновала врата Дзюракудаи. На сей раз во главе процессии несли два десятка лакированных ларцов, инкрустированных серебром и золотом, с позолоченными замочками, с хризантемовыми гербами[69], — в ларцах лежали дары, преподнесённые Хидэёси Небесному государю.

На протяжении всего пребывания императора в Дзюракудаи погода стояла отменная, однако на следующий же день после его отъезда ещё до полудня разразилась гроза, будто только того и ждала.