Хозяйка замка Уайтбор

Ворчун, выбравшись из кустов, поддержал мою просьбу низким переливчатым рыком. Эйнон посмотрел на нас с непонятным выражением в нездешних сидских глазах, и уголок его рта пополз вниз:

— Ладно. Предупрежу их. А вы оба убирайтесь отсюда, здесь сейчас будет жарко.

И, оглянувшись напоследок, добавил:

— Кстати, верхом ты ездишь просто кошмарно.

Даже в такую минуту не мог удержаться, чтобы не съязвить! Я открыла рот, собираясь выдать ответную шпильку… и закрыла. Стоя рядом с Ворчуном, я молча смотрела, как исчезает в тумане дымчатый плащ. Эйнон был фомором, и как все фоморы, не особенно утруждал себя пешими прогулками. Его народ умел перемещаться мгновенно, в том числе и из нашего мира в иной, что всегда вызывало бешеную зависть у Мейвел. Корни их старой вражды скрывались именно здесь. Боже, надеюсь, его не убьют, прежде чем он успеет вымолвить хоть слово!

Дождавшись, когда сид окончательно скрылся, Ворчун неуверенно потоптался на месте и издал леденящий звук — нечто среднее между ржавым скрипом и уханьем безумной совы. Судя по жалостному взгляду, это было поскуливание. Бедняга, как мог, пытался разнообразить свой лексикон. От этого звука у меня озноб прошел по коже, но я оценила старания Ворчуна. Тем более что и так было понятно, чего он хотел:

— Лорд Робин тоже где-то в долине, да? — спросила я.

Зверь мотнул башкой, как будто кивнул.

— Сможешь его найти?

Снова кивок.

— Тогда иди.

Я подумала, что чем бы ни закончился для нас сегодняшний день, Мейвел и Робин заслужили право быть вместе. Хотя бы для того, чтобы попрощаться…

Подавшись в сторону, Ворчун взглянул на меня: «А ты?» Я отрицательно покачала головой:

— Мне лучше остаться здесь.

* * *

Тем временем в тех же холмах, но в другом мире, отряд из двадцати человек, вооруженный кирками и лопатами, двигался к Лабиринту. День выдался ясный, и солнце обливало теплом их плечи. Мистер Гимлетт приотстал, вытирая лоб и шею батистовым платком. Набранный отряд работников вызывал у него чувство приятного удовлетворения. Да, пришлось раскошелиться, но дело того стоит. Двадцать человек должно хватить, чтобы управиться до темноты. Уже к ночи от Лабиринта не останется и следа. Гимлетта немного пугал проклятый менгир, который угрожающим перстом торчал среди глиняных валов и, казалось, умел напускать туманы. Ничего, он лично проследит, чтобы эту пакость выкорчевали и сбросили в море!

* * *

Ворчун не заставил себя долго просить, мгновенно растаяв в кустах. Темная хмарь тем временем приближалась. От мертвенно-бледных зрачков, глядевших на меня из тумана, стало крепко не по себе. Я заметила, что всадники в долине тоже пришли в движение. Надеюсь, Эйнон придумал какой-нибудь план! Несколько фигур, отделившись от остальных, стремительно понеслись вперед, готовясь принять на себя первый удар. «Хотят дать Мейвел еще немного времени», — поняла я. Мне не нужно было видеть, как отблескивает свет на серебряной руке, чтобы узнать их предводителя.

Губы свело от злости: «Я не для того двадцать лет искала родителей, чтобы снова осиротеть из-за какой-то одноглазой твари!» Вот бы как-нибудь задержать Хупера, отвлечь его… Ведь тогда в бухте мы сумели сбежать! Я вспомнила, как отчаянно лезла на скалу, обдирая руки — и как грязная храмная масса вдруг остановилась перед лентой блестящей воды. В прошлый раз нас с Эйноном спас ручей! Точно! Текучая вода! Это могло сработать.

Нормальный человек вряд ли смог бы выжать из пустоши поток воды, но ведь я была частью этой долины, я слышала ее шепот, в моих жилах тоже текла серебряная кровь. Стоило попросить — и она откликнулась. Дохнуло холодом, мои руки превратились в быстрые водяные струи. Ноги сами понесли меня по склону холма, а небо опрокинулось над головой. По долине разлился ручей — широкой серебряной дугой, отрезая наползающий грязный туман от летящих прямо в него всадников.

Уродливые жадные отростки отдернулись перед водяной преградой, и я возликовала. Рано. Хупер навалился всей тушей, придавливая меня к земле. Сознание заметалось в мутной пелене кошмара; отчаяние, чувство потери и одиночество накрыли меня с головой. Вдруг небо рассекла молния, заставив Хупера ослабить хватку. «Молнией» оказался меч одного из всадников, намного опередившего остальных. Следом засверкали огненные стрелы, золотыми искрами канувшие в гущу тумана.

Увы, наших сил все равно не хватало! Хупер все крепче сжимал нас в вонючих скользких тисках. Я уже ничего не видела, кроме мертвенного свечения, в котором горела алчность и холодная злоба. В этот момент долина вдруг задрожала от рева. Сгусток живого огня отбросил Хупера в сторону, выжигая гнилостный смрад. Тень от огромных крыльев погладила холмы, ткань реальности затрещала под огненным ветром. Клочья тумана панически съежились, пытаясь укрыться между камней, под кустарником, в брошенной шахте — в общем, в любой щели, недоступной взгляду дракона.