Хозяйки тумана

– Что случилось с губернатором, нам неизвестно, к сожалению. – Опять перевёл глаза на Сорокину и добавил тихо: – Ирина тоже в городе.

– Что?! – Лицо Людмилы, и так бледное в тусклом освещении, побелело ещё сильнее. – Как в городе? Почему?!

– Вчера вечером она поссорилась с отцом и сбежала из посёлка. Председатель обнаружил это слишком поздно, уже ночью. Тебе не хотел сообщать, думал, что сегодня сам слетает за ней, вернёт. А тут… Её личный комм отключён. Ты можешь сказать номер своего домашнего?

Вместо ответа Сорокина метнулась к терминалу связи, не садясь в кресло, включила, набрала номер. Застыла, уперев взгляд в чёрный экран. Альментьев осторожно подошёл, стал за её спиной. Они загораживали большую часть экрана, и чтобы видеть изображение, Люку пришлось привстать. Новость ошеломила. Переворот в городе, вырвавшиеся на свободу маньяки… Это звучало слишком ирреально, чтобы быть правдой!

Экран ожил, в нём появилось незнакомое лицо. Рыжеватая щетина на щеках, небрежно выбритый голый череп, мутные выпяченные глаза с набухшими веками. Людмила отшатнулась невольно:

– Кто вы такой?!

Губы незнакомца растянулись в плотоядную усмешку.

– Кто я? Можешь звать меня Бак. Прозвище Живодёр не слишком благородно звучит, как думаешь? А ты, как я понял, мамочка?

– Что ты делаешь в моей квартире, урод? Где моя дочь?

– Доця? Здесь, не волнуйся! Под присмотром опытных дядей становится женщиной. И ты хочешь развлечься? Вали к нам, весело будет!

Людмилу передёрнуло, затрясло.

– Где моя дочь, ублюдок?!

– Чё орёшь? Ща покажу твоё дитё.

Несколько секунд экран оставался пустым. Затем в области фокусировки возникло лицо девочки. Разбитые губы, бегущая из носу красная струйка, ссадина на виске, закатившиеся глаза. Рука, покрытая густой рыжей шерстью, бесцеремонно тряхнула её за волосы.

– Гля, кто к нам пришёл!

Девочке наконец удалось сосредоточить взгляд на экране. Губы её болезненно дрогнули:

– Мама…

– Ириша!

Сорокина пошатнулась. Альментьев поспешно придержал её за плечи, но она отбросила его руку, подалась к экрану, на котором вновь скалился бритоголовый.

– Ты, тварь! Сейчас же отпусти мою дочь! Если тронешь её ещё хоть…

– Тю-тю-тю! – оборвал её собеседник. – Убоинка стращает Бака Живодёра? Это что-то новое! Доцю твою оприходуем в лучшем виде, не сомневайся. А потом и тебя в работу возьмём. До встречи, козочка!

Он подмигнул и выключил комм.

Секунду Людмила стояла неподвижно, глядя на потухший экран. Затем быстро шагнула к дверце встроенного в стену шкафа, сбросила на пол халат, будто забыв об Альментьеве. Сказала, не оборачиваясь:

– Я лечу в город.

Люк тряхнул головой, прогоняя оцепенение. Отбросил в сторону одеяло, вскочил с кровати.

– Я с тобой!

Альментьев попятился к двери.

– Может, не надо пороть горячку? Что вы сделаете вдвоём? Я сообщу Петру, он соберёт отряд…

– Да, сообщи. Но я лечу туда немедленно. Ты же видел, что они творят?! Ублюдки! – На миг женщина сорвалась на визг. Тут же взяла себя в руки: – Передай Петру, что встретимся в городе.

– Хорошо! – Альментьев поспешно выскочил в коридор.

– Твари, гнусные твари… – Сорокина продолжала бормотать ругательства.

– Люда, наших нужно предупредить!

На ходу стараясь попасть ногой в брючину, Люк допрыгал к терминалу, включил внутреннюю связь. Мюррей ответил мгновенно:

– Что там за пожар у вас?

Вдаваться в подробности Люк не стал, времени не было. Пол и не требовал подробностей, понял всё с полуслова. Лицо его окаменело.

– Ясно. Значит так – в город летим втроём. Встречаемся через пять минут у флайера. Всё.

Как он объяснялся с Ивон, непонятно, но к машине прибежал первым. Перехватил Людмилу, пытавшуюся добраться до штурвала, затолкал на заднее сиденье, предусмотрительно забрав из пределов досягаемости бластер. Та не возражала, бубнила что-то неразборчивое под нос.

Генетик выжимал из машины всё, что мог, и к городу они успели задолго до полудня. Солнце едва поднялось над кромкой плато, едва дотянулось лучами до скрытой в выступах скалы площадки. Той самой, откуда они улетали несколько месяцев назад.

Решётчатая калитка на входе в технический туннель была заперта изнутри на щеколду. Слабое препятствие! Мюррей, не задерживаясь, срезал задвижку. Внутри туннеля всё оставалось по-прежнему: вонь, тусклые фонари, покрытые скользкой плёнкой стены, чавкающая жижа под ногами. С запором на внутренних воротах пришлось повозиться: они представления не имели, что ждало по другую сторону, поэтому резать замок бластером не стали.

В жилом квартале стояла тишина. Болезненная, невозможная тишина. Лишь мерное журчание воды в фонтане посреди сквера, шорох транспортной ленты, да фоновый, уже подзабытый гул самого города, функционирующих систем жизнеобеспечения, нарушали её. И ни одного человека не встретили они на всём пути до квартиры Сорокиной.

Мюррей отобрал у хозяйки пластину магнитного ключа, сунул Люку: «Открывай ты! И не торчи в проёме, сразу – в сторону!» Как только индикатор поменял цвет, и дверь заскользила в паз, удобнее перехватил бластер, бросился в проём.