Хозяин

Когда длинная тень ушла в сторону и опасность миновала, он испытал еще одно потрясение. Поворачивая в сторону, он бросил взгляд назад и заметил, что крыльев у него уже нет. В первый момент ему показалось, что у него вообще ничего нет, исчезло его тело, кругом только песок, камни и шевелящиеся щупальца водорослей. Но тут же определились слабые контуры его вмиг ставшего прозрачным тела, короткие мощные плавники вместо крыльев и три каких-то грубых серых булыжника в районе живота, явно находящиеся внутри. У него не было времени подумать обо всех этих превращениях, так все быстро менялось. А тут еще и плач, раздававшийся в голове, и чье-то раздраженное бормотание.

И еще — все усиливавшаяся усталость.

Вдруг он отметил, что, оглядываясь по сторонам, напряженно высматривает все движущееся. Интерес его был явным, и не понадобилось много времени, чтобы понять: он просто голоден.

Едва он это понял, голод охватил с такой силой, что уже полностью овладел им. Его уже не интересовала произошедшая с ним метаморфоза, не интересовало собственное будущее, судьба товарищей, ничего, кроме желания съесть хоть что-нибудь. Да, такого голода он никогда не испытывал, это был настоящий голод, Голод с большой буквы. Его прежние недоедания не входили ни в какое сравнение с нынешним чувством, наверное, поэтому он не сразу определил, что так гнетет и мучает его.

Голод был поистине животным, и он заставил его не обращать внимания ни на собственные превращения, ни на периодически усиливавшиеся голоса в голове: Лука целенаправленно искал то, что могло бы его насытить.

Он погнался за похожей на рыбу тварью, но неудачно. Потом за рощицей длинных водорослей, протянувшихся от самого дна до поверхности моря, он заметил большую стаю мелкой рыбы, согнанной в клубок несколькими средней величины хищниками. Время от времени охотники, словно бы выворачиваясь наизнанку, раскрывали огромные пасти и кидались в глубь рыбьей стаи, захватывая, будто сачком, как можно больше жертв.

Едва он увидел эту охоту, как сразу забыл обо всем. Тело его штопором ввинтилось в воду, мигом одолело разделявшее пространство, и по примеру этих хищников он распахнул рот…

На самом деле как-то неожиданно для себя он весь превратился в собственный рот. Челюсти раздались так широко, что, вероятно, походили на трал. Этим тралом он и прошелся через стаю, мимоходом прихватив и пару хищных рыб.

Лука не насытился, хотя приятная тяжесть уже ощущалась, он только вошел во вкус — восхитительный вкус!.. И в этот момент какая-то мрачная тень закрыла сверху мягко лучащееся солнце, и новая боль пронзила его насквозь.

На этот раз он испытал не ужас, а возмущение, замешенное на ярости. Все человеческое в нем сейчас если и не умерло, то стало вторичным: сознание того, что кто-то мешает ему наесться, наполнило его таким гневом, бешенством, исступлением, что он неистово бросился в схватку.

Вода вокруг разом помутнела от пролитой крови, в стороны разлетались куски плоти, вопли страха и ярости звучали со всех сторон… Несмотря на явную угрозу и боль, давно он не чувствовал себя так хорошо, так цельно живущим. Все эти ощущения даже нельзя было воплотить в слова, но какие это были ощущения! А когда его противник, который ничуть не уступал ему в размерах, силе и ярости, стал сдавать, когда все новые и новые части его тела проглатывались Лукой, наслаждение еще больше усилилось.

Потом у врага наступила агония, давшая неожиданный результат: остатки тела противника вдруг потеряли свой зеленовато-белый цвет, тоже стали полупрозрачными, и, проглатывая последние куски, Лука заметил внутри два шарообразных предмета, похожие на те, что имелись в нем самом, — их он также проглотил.

И уже успокаиваясь, Лука сообразил, на что походили эти два шара, да и те, что были в нем раньше: они походили на мозги. Может быть, у здешних животных и должно было быть по нескольку мозгов. Ведь и у земных существ есть помимо головного еще и спинной мозг. Здесь эволюция могла пойти по похожему пути.

Собственно, сейчас эти тонкости его не интересовали. Он был сыт, доволен, и эти животные чувства плюс торжество от победы над врагом были настолько сильны, что думать об отвлеченных вещах или даже тревожиться о будущем сейчас совершенно не хотелось.

А боли от полученных в схватке ран он не испытывал. Да и ран, кажется, не было.

Медленно продвигаясь у дна в сторону берега, он видел, как встречные твари бросаются от него врассыпную. Они замечали его, несмотря на то, что он все еще оставался полупрозрачным. Кроме этих булыжников-мозгов, его проглоченный враг растворился бесследно. Потом, обратив внимание на собственную стеклянную тень, он подумал, что стал гораздо больше. Может, и так, подумал он, ведь куда-то должна была деваться плоть врага, а ведь тот был никак не меньше его самого.