Хозяин

Лейтенант сжал свисток зубами и засвистел мне в ухо. Подозреваю, что сей процесс доставлял ему чисто физиологическое наслаждение. Если с женщинами не везет, так хоть со свистком побаловаться… Чисто по-человечески его можно было понять. Но я подобного удовольствия не испытал. Башка наполнилась нестерпимым звоном, и конопатый мент сразу перестал мне нравиться. При том, что и раньше-то не очень.

— Ты мне Маньку не валяй! — потребовал он.

— Маньку? — уточнил я, снова выковыривая пальцем звон из головы.

— Маньку! — подтвердил он. — Я вот сейчас тебя в ИВС на трое суток закатаю — будешь там про лошадей травить!

— Я не про лошадей травлю, а про Генаху! — огрызнулся я. — У него прозвище — Кавалерист.

— А чего это твой Кавалерист такой непотребный?

— Говорю же, попорченный он! — я совсем разозлился. — Побили его, понимаешь? Тюк, тюк — и все в дыню.

— Именно — в дыню! Какого хрена его побили? Почему здесь драка завязалась между вас и этими?! Быстро отвечай, не задумываясь!

— Да пожалуйста, — устало вздохнул я. — Мы кушали, а эти хуцпаны напали на нас. Внезапно, натурально. Как подлые команчи.

Мент повернул голову слегка вбок и как-то искоса и очень подозрительно уставился на меня:

— Ты ничего не курил? Какие команчи, ты что несешь?

— Я ничего не курил, — терпеливо объяснил я. — Я кушал. Если не веришь — посмотри в машине. Там пирожки должны еще остаться. Вкусные. Могу дать попробовать.

Один из ментов, тот самый, что удерживал Генаху от продолжения военных действий, хрюкнул и подтвердил:

— Точно, Вова. Я сам видел, как он пирожки покупал.

Лейтенант смерил его недовольным взглядом и пробурчал, правда, уже достаточно миролюбиво:

— «Видел»! Знаю я, как ты видишь, когда связываться в лом! А мы вот сейчас вместо пойдем и посмотрим, какие там пирожки окажутся. — Он заглянул мне прямо в глаза, а через них — в душу, думая, что я напрочь испугаюсь, но я испугался не напрочь. Между нами, я вообще не испугался. — И не дай бог, их там не окажется! Ты понимаешь, на что я намекаю?

— Какие дела, лейтенант Вова! Чтобы я — да не понимал этих намеков? Сто пирожков — и ты своими глазами видел, что мы в драке не участвовали. Идет?

Летеха поспешно схватил меня за локоть и подтолкнул к машине.

— А вот это мы сейчас выясним, — буркнул он. И, оказавшись у машины, первым полез выяснять. Шустрый, как рука онаниста. Впрочем, осмотр его не порадовал. Обратно он вылез с весьма недовольным видом. — Ну? И где тут пирожки?

Промасленный бумажный пакет по-прежнему лежал на переднем сиденье, и я готов прозакладывать свисток этого самого лейтенанта Вовы — он его прекрасно разглядел. Но это были неправильные пирожки. Он такими питаться не привык.

— Что, не видно? — сочувственно спросил я. — Закатились, наверное, куда-то. Дай-ка я поищу.

Мент послушно отодвинулся и на всякий случай напомнил:

— Сто пирожков, ты помнишь, да? Пересчитай, чтобы один к одному, как в аптеке. Тогда мы с тобой мирно поговорим.

Я протиснулся мимо него, заглянул в кормушку и сразу обнаружил искомое — не очень свежие и совсем не хрустящие, на сгибе даже слегка потертые, сто рублей. Вид пирожка, который больше других нравился лейтенанту.

Я выпрямился и неприметно, одними пальцами, протянул купюру в сторону мента. Тот проявил чудеса акробатики, и так же неприметно принял ее. Потом вывихнул глаза, пытаясь разглядеть достоинство банкнота, убедился, что все в порядке и заныкал денежку в карман.

— Ровно сто пирожков, лейтенант Вова, — заметил я. — Как договаривались.

Мент смерил меня тяжелым взглядом с головы до ног, и я поежился — а ну, как заберет меня сейчас за дачу взятки должностному лицу при исполнении? Но он только строго проговорил:

— Смотри-ка, точно сто. Не соврал.

— А то. Я вообще редко вру. Только по выходным и будням. Ну как — не будешь нас с Генахой в отделение забирать? С этими нехорошими людьми сам разберешься?

— А за что вас забирать? — он нахмурился еще больше. — За поедание пирожков мы в отделение не забираем. Мы закон блюдем, у нас с этим строго. Муха не пролетит.

— Верю, — вздохнул я.

Мы вернулись к общей группе, и лейтенант на всякий случай обвел присутствующих пристальным взглядом. Присутствующие, тоже на всякий случай, глаза отвели.

— Все верно, — твердо, как Ленин с броневичка, сообщил мент. — Пирожки в наличии присутствуют, а значит, он не врал. Осталось только выяснить одну деталь в этом странном обстоятельстве. — И он хитро посмотрел на меня. Настолько хитро, что мне снова подумалось — плакала моя бедная сотня. И упекут меня лет на несколько вот такие же ножички с резными рукоятками строгать. — Для чего они решили совершить на вас нападение в преступном виде?

— А я знаю? — удивился я с облегчением. — Меня бить начали, а не мотивы рассказывать.

— Та-ак! — гнусно протянул лейтенант и повернулся к Генахе. У того взгляд уже остыл и соображалка, судя по всему, вернулась на место. — А ты? Мысли есть?

Генаха шмыгнул носом, вырвал у мента руку, за которую тот все еще держал его, и потер морду пятерней:

— Может, тачку забрать хотели?