Хозяин

Ян, конечно, литовец, и прибалтийская сдержанность есть его отличительная черта, можно даже сказать – особая примета. Но когда он думает, что ему на хвост норовят наступить, он становится колючим. Сейчас, видимо, был именно такой случай. Я тяжело вздохнул. Я даже в мыслях не держал наступать ему на хвост. Но пойди, объясни Яну, что я напротив – не хотел впутывать его в опасное мероприятие. Однако машина, как залог мобильности, была мне необходима. И, вынув из кармана реквизированный у Штейнмана бумажник, я протянул его Литовцу.

– Вот. Это трофейный. Я не мародер – из-за документов забрал. Сколько там бабла – не пересчитывал. Думаю, тебе хватит, чтобы ночь без работы пересидеть.

Ян с силой отбил мою руку. Вместе с бумажником, который, воспользовавшись случаем, упорхнул метра на два в сторону.

– Обидеть хочешь? – зло спросил он.

– Да ни в одном глазу.

– Если это из-за Бэка проблемы, то вместе разбираться поедем.

Я снова тяжело вздохнул, сходил за бумажником и вернул его на прежнее место. Конечно, мой жест можно было воспринять, как обидный. Но я ведь из лучших побуждений, честное слово!

– Понимаешь, Ян, – медленно проговорил я. – Это не совсем из-за Бэка проблемы. Это, скорее, из-за меня проблемы. Его и убили-то, кажется, из-за моих проблем.

– Тем более! Бэка убили, у тебя проблемы. Это уже на всех таксеров наезд получается, – заявил он. И подытожил: – Надо ехать, разбираться.

– Ян! – я таки попытался вразумить его. – Это мои проблемы!

– Твои проблемы – мои проблемы!

– Ну да, – саркастически усмехнулся я. – Плюс двое пацанят и толстушка-жена.

– А это уже чисто мои проблемы.

– Твои проблемы, мои проблемы, – разозлился я. – Вы что там, на Рижском взморье, все такие упертые?

– Я из Радвилишкиса.

– Один хрен – тормоз!

– Сейчас ударю!

– А если из тебя урода на много лет вперед сделают – это тоже твои проблемы будут?

– Мои.

– А как на счет жены с детьми?

– Послушай, Мишок! А как бы ты на моем месте поступил?

Я поперхнулся. С моей точки зрения, ход был нечестный. У меня не было ни жены, ни детей, и как бы я поступил при их наличии – вопрос вопросов. Наверное, все-таки откопал бы топор войны. Но я-то человек во всю голову больной. Я вообще всю жизнь сердцем живу. Куда оно позовет, туда и прусь. За что потом и расплачиваюсь. А Ян – он человек северный. Папа с мамой закладывали в него прагматичность еще на стадии разработки проекта. Он ведь семь раз отмеряет, а потом еще семь раз подумает – стоит ли все-таки резать? И как после этого меня с ним сравнивать прикажете?

С другой стороны, если он принял решение, значит, свои семь раз уже отмерил. И контрольные семь думок на эту тему тоже произвел. Значит, отговаривать его бессмысленно. И я с досадой махнул рукой:

– Хрен с тобой, золотая рыбка. Хочешь ехать со мной – поехали.

– Другое дело, – невозмутимо кивнул Ян.

– А ты знаешь, кто это сделал? – снова напомнил о себе Комик.

– Процентов на девяносто девять, – я внимательно посмотрел на него. Еще один мститель?

А Комик сжал кулаки так, что суставы хрустнули, и выдавил сквозь зубы:

– Я их зубами загрызу!

Точно, мститель. Я отодвинулся слегка в сторону. Стало немножко не по себе – а ну, как он решит, что, раз я присутствовал при смерти Бэка, то я в ней и виноват? И начнет загрызать меня первого. С него станется. Как-то не очень вменяемо он выглядел.

– Загрызешь, Комик, – успокаивающе пообещал я. – Какой базар – конечно, загрызешь. Ты слышал, о чем мы с Литовцем толковали? Ян хочет на разборки. Желаешь с нами?

– Желаю! – процедил он. После чего вынул из кармана нож-бабочку и ловко взмахнул им в воздухе, выбрасывая лезвие.

– Э-э, нет! – торопливо сказал я. – Так дело не пойдет. С ножом я там уже был, и меня неправильно поняли. Если ехать, то по-взрослому, как большие дядьки. Я тут за день коллекцию пистолетов подсобрал, – и, подойдя к машине, вынул из-под сиденья все три экземпляра. Разложил их на капоте и сделал широкий жест рукой. – Вот, парни. Чем богат, как говорится.

Литовец недоверчиво взял в руки «Маузер» и восхищенным взглядом оценил его со всех сторон.

– Никогда не думал, что такую пушку в руках держать буду! – сообщил он.

– Гордись! – я усмехнулся.

– Даешь мировую революцию!

– А мне и этого хватит, – хищно оскалился Комик, хватая ПМ.

Я снова нырнул под сиденье и, достав запасную обойму, протянул ее Комику:

– На, замени. А то я все патроны расстрелял. И поосторожнее с ним. А то иногда как бабахнет – уши закладывает.

– Я знаю, – Комик смерил меня тяжелым взглядом, но обойму принял. И даже заменил, не сходя с места. Старую на удивление благоразумно зафентелил куда-то за забор, где буйным цветом разрослась то ли крапива, то ли еще какой шиповник. Короче, колючая пакость, в которую даже самая отмороженная собака-ищейка не сунется.

– Ну, что? – несколько даже разудалым тоном спросил Ян. – Одна голова хорошо, а три пистолета, как говорится, завсегда лучше? Отлить на дорожку – и едем?

– Неплохая идея, – согласился я.

– Ну все, суки! – сказал Комик, не сводя влюбленного взгляда с «Макарова». – Всем хана!