Хозяин

Все это объясняет, почему и Сырцов, и Ломинадзе столь категорически отрицали свое сочувствие «правым». Как убедительно показал Р. У. Дэвис, предложения Сырцова и Ломинадзе нельзя считать тождественными программе Бухарина 1928–1929 гг., поскольку они никогда не полагали, «возможно повернуть индустриализацию и восстановить такой рынок, на котором предлагаемые государством цены могли заинтересовать крестьян добровольно реализовать значительную часть своей продукции»[144]. Фактически Сырцов, Ломинадзе и их сторонники вели речь о проведении того же левого курса, который уже стал реальностью, но более сбалансированного и свободного от авантюризма и эксцессов. Наиболее подробные предложения в ряде своих выступлений летом — осенью 1930 г., а затем на заседании Политбюро 4 ноября представил Сырцов. По поводу политики форсированной индустриализации он говорил, что «в отдельных случаях необходимо некоторые темпы делать более реальными, отказываться от преувеличенных, дутых планов»[145] Сырцов критиковал также массовые репрессии против «буржуазных специалистов». Он заявлял, что репрессии порождают в среде инженерно-технических работников «терроризированность, которая мешает им в своей области проявлять известную инициативу», заставляет бездействовать, «ограждать себя всякими расписками и документами»[146]. В деревне Сырцов призывал к большей осторожности при проведении дальнейшей коллективизации. Неоднократно и в своих предыдущих заявлениях, и во время допросов в ЦКК, и на заседании 4 ноября 1930 г. Сырцов говорил о важности финансовой стабилизации.

О возможности воплощения в жизнь варианта левой политики, очерченной Сырцовым, свидетельствовал тот факт, что его в определенной мере реализовал сам Сталин, после того как наконец осознал степень угрозы «большого скачка». Как будет показано в последующих разделах, начав с реабилитации «буржуазных специалистов» и повышения авторитета инженерно-технических руководителей, Сталин закончил существенным сокращением уровня капитальных вложений в индустриальные отрасли, относительной стабилизацией на этой основе бюджета и более активным использованием товарно-денежных регуляторов развития советской экономики. Даже такие ограниченные меры дали немалый результат. Однако за опоздание с их проведением была заплачена невероятная цена, выраженная в миллионах человеческих жизней (прежде всего жертв голода) и огромных экономических потерях.

Практическую ценность предложений Сырцова и Ломинадзе повышало и то, что по многим параметрам осень 1930 г. была достаточно благоприятным периодом для корректировки политики скачков. Несмотря на тяжелейшее положение в деревне, урожай 1930 г. прежде всего в силу погодных условий оказался хорошим. Это отодвигало непосредственную угрозу широкомасштабного голода, которая стала очевидной год спустя. Уровень коллективизации после временного отступления властей весной 1930 г. закрепился на определенном компромиссном уровне. Бездумное наращивание капитальных вложений и связанный с этим финансовый кризис хотя и приобрели уже значительные размеры, но еще не были усугублены последующей двухлетней индустриальной гонкой. Важно отметить также, что ограниченные по своей сути предложения новых оппозиционеров могли быть понятны и близки многим партийным функционерам. Пережив сверхнапряжение начального этапа коллективизации, «раскулачивания», строительных штурмов, партийно-государственные чиновники не получили в результате благоприятных изменений. Наоборот, кризисные явления нарастали с каждым днем. Частичная же корректировка курса и снижение уровня напряжения в стране и административном аппарате вполне соответствовали интересам партийных масс. Однако интересы сталинского Политбюро и партийного актива в этом пункте явно не совпадали.

Для Сталина и его окружения любое, пусть самое незначительное признание собственных ошибок и изменение курса в 1930 г. было неприемлемым. Во-первых, это могло подорвать политические позиции только что укрепившейся у власти сталинской фракции. Во-вторых, Сталин, по-видимому, искренне полагал, что потенциал политики насильственной коллективизации и форсированной индустриализации еще не исчерпан, а отсутствие ожидаемых позитивных результатов объясняется «трудностями роста» и незавершенностью начатых преобразований. Игнорируя очевидные факты и безжалостно подавляя малейшее сопротивление, Сталин настаивал на продолжении штурма. Дело Сырцова-Ломинадзе было сигналом партии об абсолютной недопустимости сомнений по поводу этой политики и отклонения от догматов «генеральной линии».

Смещение Рыкова