Хозяин

— Я был в больнице. Лежал без движения, на лекарствах. Я так ждал этой нашей встречи. Каждую ночь я закрывал глаза и думал о тебе.

Что он говорит, этого не может быть, я не верю.

— А я каждую ночь думала о тебе, — признаюсь смело, откровенно.

Момент необычный. Редкий. Даже невозможный. Я растворяюсь в нём, забывая обо всем… но прошла ещё секунда и опять врывается встреча с матерью Селима перед глазами.

Это мгновение перечеркивает момент любви и нежность и отбрасывает меня назад.

Начинаю высвобождаться из его объятий, вспомнила о бумаге о разводе, вспоминала о словах, которые говорила его мать.

— Подожди, — мои движения всё напористей и требовательней.

Он остановился, смотрит, не поймет.

— Селим, подожди, — я вдруг становлюсь строгой, хоть это и нелегко.

Вот — его объятья, но вот — факты, через которые не перешагнешь, не извинишь их поцелуем и не отменишь объятьями.

Они давят и напоминают о том, что они есть. Как бы не старался не обращать на них внимание, всё равно нужно возвращаться к этой точке и её решать. А если не решишь, невозможно идти дальше.

— Ты чего? Я здесь, с тобой, всё уже закончилось, — говорит он.

— Я не могу.

— Почему? Что случилось?

Смотрю ему в глаза и не понимаю этого противоречия.

Он говорит так, словно ничего не случилось.

— Ты подал заявление, как мы можем быть вместе? — трудно, но становлюсь жёсткой. — Извини, я не могу, — поворачиваюсь и иду к подъезду.

Несколько секунд он стоит, а потом идёт за мной хватает за плечо, поворачивает к себе. В его глазах недоумение.

— О чем ты? — чувствую приближение гнева, но держится, не решается, понимает, стоит ему позволить себе сейчас что-то в этом роде, и тогда не будет у нас никакого будущего.

— Я не могу делать вид, что ничего не происходит, — выплёскивая обиду, — Эти женщины твоя мать и жена…

— Она мне не жена, — сказал медленно, видно для того, чтобы до меня дошло окончательно и навсегда.

И снова от его слов пробирает ощущение страха. Снова вернулось то чувство, что было в доме. Смелость начинает уступать место трепету. Но я всё ещё настаиваю на своём.

— Нет, я не могу, я не верю тебе, — говорю и боюсь его реакции.

— Элиза, ты моя жена, — говорит тихо, но с давлением, пока ещё без грубых нот.

Протянул руку, словно предлагая за неё взяться и вернуться на тот момент, с которого всё начиналось. И я поняла, снова сваливаюсь в ту же яму. Ненадолго я вылезла из неё, походила по краю и вот-вот шлёпнусь обратно.

Я испуганно отшатнулась.

— Нет, не подходи. У меня дома документы на развод. В конце месяца мы с тобой должны развестись, ты сам так захотел.

Он остановился. Не подходил больше.

— Элиза, я не знаю о чем ты говоришь. Я не подавал на развод. И не хочу развода с тобой. Это ошибка.

— То есть я ошибаюсь? И придумала какие-то документы? Это ты хочешь сказать?

— Возможно, не придумала, но ошибаешься. Я не подавал на развод, — удивлён.

По его реакции вижу, и начинаю сомневаться.

— Значит, твои родственники постарались за тебя, — он шагнул ко мне, я назад, — Нет, не подходи. Иди и сначала выясни все вопросы, а потом я подумаю, хочу я к тебе возвращаться или нет.

Я пошла в подъезд, а он остался стоять и смотреть мне в след.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

58

Я вошла в квартиру и встала у двери.

Неужели я всё это ему высказала. Откуда набралось смелости. Надело быть в его руках подопытной игрушкой. И даже в любви к нему есть какая-то горечь. Я и хочу этой любви и боюсь её.

Меня тянет к нему и отталкивает одновременно. Но больше тянет. И сейчас, нелегко понимать, что вот сейчас я ушла, а он сядет в машину и уедет. И неизвестно когда придёт в следующий раз.

Сейчас я, своими собственными руками оттолкнула его всерьёз и надолго. А что было делать сесть в его машину и снова подчиниться. Поехать в его дом-клетку и не иметь права сказать слово, сделать движение. Быть домашним зверьком, для удовольствия, и странного непонятного мне, наслаждения.

Нет, я поступила правильно. Наверное, в первый раз за долгое время.

Если Селим хочет быть со мной, путь будет, но уже на моих условиях. Тем более что ещё совсем недавно по телефону он на них согласился.

Тогда в чём дело?

А дело в бумагах на развод, которые лежат в ящике моего стола. Вот в чём дело.

— Ты чего? — мама выглянула из комнаты. — Это кто там был Селим? Ты сказала ему? Что он ответил? Не молчи Эля, я волнуюсь.

— Да, я ему сказала, — я грустно глянула на маму.

— А он?

— Не знаю.

— Как это не знаешь, что он ответил?

— Ничего не ответил. Мама, давай потом. У меня разболелась голова.

— Что значит потом?

Я вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Мама притихла, а потом напоследок выкрикнула:

— Нам такое не нужно, сам на развод подал, а теперь ходит. Чего он ходит?

Я глянула на себя в зеркало. Несчастная, но красивая. Да красивая. Да, он любит меня и да, он кажется, даже не знает об этих бумагах. Или знает, но играет роль.

Я же ничего не понимаю. Ладно, всё. Пора спать. Завтра будет новый день и завтра, я думаю, всё проясниться.

Утром я пошла на работу.