Хозяин арены чудовищ (СИ)

— Хм, зачем же ему наговаривать на вас? — проговорил он и задумчиво посмотрел на меня.

— Как зачем? Он же проиграл. Вот и хочет насолить, — я развел руками и уточнил. — Кстати, а у нас будет очная ставка?

— Конечно, потому и везем. Артем Арсеньевич отказался от менталиста, поэтому очная ставка — это единственная возможность определить истину. Хотя, если вы согласитесь, чтобы менталист проник в ваше сознание, то…

— Нет-нет. Я не хочу никому показывать свою интимную жизнь, — энергично замотал я головой.

Жиглов понимающе улыбнулся и уставился в окно, за которым мелькали деревья. В таких делах менталист мог просматривать воспоминания только с согласия человека, что очень радовало.

Через час мы въехали в город и вскоре добрались до управления. Жиглов взял мои показания, в которых я также упомянул о том, что в ночь после сражения моего бойца убили, и о своих подозрениях в причастности Рузанова. Следователь сказал, что подозрения к делу не пришьешь, но то, что произошло, вероятно, имеет отношение к Рузанову.

Вскоре в управление приехал Артем Рузанов. Увидев меня, он злорадно усмехнулся и, горделиво задрав нос, опустился на скрипучий стул через стол от меня.

Следователь задал нам по очереди несколько стандартных вопросов, а затем приступил делу.

— Артем Арсеньевич утверждает, что вы попытались его задушить, используя ментальную магию. Это так? — следователь бросил быстрый взгляд на Рузанова и повернулся ко мне.

— Нет, — спокойным голосом ответил я.

— Он врет! — взвизгнул Рузанов, сорвал с шеи шелковый платок и показал синие кружки на шее. — А это что, по-твоему?

— Мне-то откуда знать? — дернул я плечом.

— Это ты! Это ты, сволочь, сделал! — прокричал он, брызгая слюней, и вскочил со стула.

— Сядьте на место, — велел следователь.

— Но он врет! Посадите этого пиздю…

— Сядьте на место! — повысил голос Жиглов и сурово посмотрел на него. — Иначе придется вывести вас отсюда. А мне совсем не хочется затягивать это дело.

Артем еще немного попыхтел, прожигая меня взглядом, но все же плюхнулся на стул и вновь завязал платок.

— Дмитрий Иванович, вам известно, откуда у Артема Арсеньевича синяки на шее? — уточнил следователь.

— Нет. Но если Артем Арсеньевич хочет доказать, что это я, то он без проблем позволит менталисту порыться в своих воспоминаниях. Ведь ему же нечего скрывать, так? — я многозначительно посмотрел на Рузанова и улыбнулся.

Тот снова покрылся красными пятнами, с трудом сдерживая себя, и процедил сквозь зубы.

— Нет, не так. Я потомок древнего графского рода и никто не смеет рыться в моей голове.

— То есть у вас нет доказательств того, что Дмитрий Иванович применял в отношении вас ментальную магию? — уточнил следователь.

— Есть! Я же приводил зрителей, которые рассказывали о том, что видели! — возмущенно воскликнул он.

— Да, но все они говорили о том, что вы сами себя душили, а не господин Державин, — я видел, что терпение Жиглова на исходе и он держится из последних сил.

— Потому что он заставил! — вновь вскочил он, тыча в меня пальцем.

— Вы знаете, что в империи действует презумпция невиновности? Единственная возможность доказать, что на вас влиял Дмитрий Иванович — это показать воспоминания нашему менталисту. Если вы отказываетесь, то я закрываю дело, — сухо сказал следователь и демонстративно захлопнул папку. — К тому же в своем заявлении вы написали, что выиграли сражение, а это оказалось ложью. Более того, ваш монстр погиб. Все это наталкивает на мысль, что вы сейчас с помощью полиции пытаетесь свести счеты с господином Державиным.

Жиглов сложил руки на груди и грозно посмотрел на опешившего Рузанова, который думал, что все просчитал, но оказался в проигрыше.

— Могу идти? — спросил я.

— Да, только поставьте подпись, — следователь протянул мне ручку и лист бумаги, в который записывал все, что происходило во время очной ставки.

— Как это? Вы что, отпускаете его? — Рузанов переводил ошарашенный взгляд с меня на следователя и обратно.

— Да. Состава преступления нет, поэтому господин Державин может быть свободен.

Я поставил подпись, вернул Жиглову лист и направился к двери.

— Стой! Никуда ты не пойдешь!

Обернувшись, я увидел, что Рузанов поднялся со стула и формирует в руке трезубец. Это он зря.

— Прекратите! Немедленно! — ударил по столу Жиглов, но Артему уже было все равно. Он хотел меня наказать и не придумал ничего лучше, чем нападать прямо в полицейском управлении.

Прежде чем он бросил в меня трезубец, я успел дернуть на себя дверь и выбежал в коридор.

Сзади послышался удар, затем вскрик и грохот. Я осторожно заглянул в кабинет и встретился со встревоженным взглядом следователя. Рузанова нигде не видно было, зато слышался отчаянный вопль откуда-то из-под стола.

— Зеркало на двери. Срикошетило, — выдохнул следователь, поднялся с места и прошел туда, где до этого сидел Артем.

Я подошел и увидел, как Рузанов от боли катается по полу, а в его плече дыра от трезубца.

Следователь сжал рану, пытаясь остановить кровь, и повернул ко мне голову:

— Скажите дежурному, чтобы вызвал медиков.

— Хорошо. Я могу идти?