Хозяин берега

- Поначалу все получалось, как Садык обещал. Алиханов следствие закончил быстро. За месяц. Умара судили как за неосторожное убийство. Дали четыре года. Но тут Аббасов-старик, отец сгоревшего инспектора Саттара, поднял шум. Стал давать телеграммы. Пошли письма, митинги. "Расстрелять убийцу! Никакой пощады!" Дело принял областной суд. Вы не можете себе представить, что мы чувствовали... - Он разрыдался. - Мы ведь знали, что Умар невиновный...

Я не перебивал его.

- ...Когда судья объявил: "Расстрел!" - мы все закричали... А люди хлопали: "Правильно!.."

Плач душил его. Надо было иметь каменное сердце, чтобы все это слушать. Жена Умара сидела с вытаращенными глазами, чтобы не разреветься.

- ...Я попросил судью, чтоб дали свидание. Нам разрешили. Умар стал успокаивать: "Так надо! Садык все устроит! Он ехал со мной в автозаке. Все нормально!"

- А потом?

- Все от него отказались; Садык - первый. Ждут, чтобы его поскорее расстреляли - пока не начал рассказывать...

Кулиева снова всхлипнула - звучно-глубоко, маскируясь нелепой гримасой, уродовавшей ее грубоватое, простое лицо. Она держалась изо всех сил, но мне дано было слышать ее беззвучный отчаянный крик

- ...Люди передали нам письмо.

- Из тюрьмы?

- Да. Через рыбинспектора, Сережу Пухова. У него друг... Мы заплатили... - Кулиев говорил несвязно. - Сергей искал доказательства против Цаххана Алиева. Из-за этой истории Цаххаи стал чуть ли не национальным героем... А мой мальчик каждую секунду смотрит на дверь... Боится, что сейчас войдут... Только теперь, когда вы вмешались и послали телеграммы, я впервые ночью заснул... - Неудачник-старик откровенно рыдал. - Это счастье... Вот записка. Мы получили ее перед отъездом в Москву... Умар Кулиев писал:

"...Почемуя должен быть этой третьей жертвой? Как он будет смотреть Вам в глаза, посчитав свою жизнь дороже моей? Смотрите, какой он человек и что мне пожелал. Если не могуладить это дело, то почему он причинилмнетакую боль? Сам сделал, сам бы и расхлебывал. Какой жестокий человек. Отец, если бы вы могли распутать это дело, я бы все доказал. Отец, сейчас моя судьба в ваших руках, смотрите, как я сглупил, поверя этому человеку, пожалел его. Надо было сначала все рассказать" *.

*Текст записки подлинный, заимствован из уголовного дела (Примеч. автора.)

Они ушли.

- Хотите чаю? - спросила Гезель, открывая дверь.

- Хочу.

- С конфетой? - Гезель почувствовала, что мне грустно.

- С конфетой. - Я сто лет не пил чай вприкуску. Она подала карамель. Шоколадных конфет в магазинах давно уже не было.

- Спасибо, Гезель. Мне и в самом деле было грустно. "Продажное правосудие, продажное следствие..." Раздался звонок - звонила Анна, я по голосу понял, что у нее неприятности.

- Что-нибудь случилось? С Мишей Русаковым? Говори быстрее!

- Нет, нет! Я видела его...

- С тобой?

- С моим дядей... Он самый близкий мой родственник...

- Он заболел?

- Его арестовали! Потом скажу. Я сейчас еду туда.

- Когда мы увидимся?

- Я приду к тебе. Поздно...

- Буду ждать.

Я положил трубку.

"Махнуть на все! Уехать. Жениться на Анне. Подать заявление в мореходку, где учат морскому ремеслу и немногословному счастью сорокалетних балбесов, попробовавших себя на прокурорской стезе".

По закону парных случаев немедленно раздался второй звонок

- Игорь, ты? - Звонила Лена. - Игорь. - Голос жены раздавался, словно в огромной трубе, и как бы отдавался от стен. - Я к тебе приеду. Я решила. У меня есть три дня. Я заказала каюту...

- Не приезжай! - крикнул я. - Потом! Сейчас не надо!

- Почему? Мне звонил Бала! Я хочу быть рядом с тобой. - Каждое слово ее я слышал дважды, повторенное гулким эхом трубы. - И потом, я никогда не была в Восточнокаспийске...

- Ни в коем случае! Тем более на этой неделе... У меня не будет ни минуты свободного времени. - С большим трудом мне удалось убедить ее. Обещаю: через три-четыре дня я приеду сам...

- Это правда? - Она немного успокоилась.

- Правда.

Но я не приехал ни через три дня, ни через пять...

Уходя, я снова увидел такси, стоящее на том же месте. На значительном отдалении виднелась и вторая машина.

В человеке, сидевшем рядом с таксистом, я узнал знакомого следователя бассейновой прокуратуры. Он показал мне на заднее сиденье. Водитель включил зажигание.

- С приездом... - Я сел, и мы быстро отъехали.

- Спасибо. Тихонов просил, чтобы я тебя привез. Завтра мы начинаем...

Бригаду возглавил начальник следственного отдела бассейновой прокуратуры Тихонов. Я его тоже знал.

- Где ваша резиденция? - спросил я.

- За городом. В Доме рыбака...

- Мой помощник с вами?

- Бала? Он дома. Тихонов приказал ему не показываться. Можно все испортить...

Мы выбрались на окраину и ехали теперь мимо маленьких магазинчиков с убогим выбором товаров и по-провинциальному громкой рекламой. Так, крохотный киоск носил название "Обувь к любому сезону", а вывеска над квадратным оконцем в саманном заборе гласила: "Войсковой магазин".

- А какая роль отводится мне? - спросил я. - Тихонов говорил?

Он удивился:

- Ты разве не в курсе?

- Ничего не знаю...