Хозяин берега

Я позвонил в больницу — ответ меня успокоил: состояние Миши было удовлетворительным, хотя мне и сказали, что он пролежит в больнице несколько дней.

Со вторым участником уголовного дела — Бокассой — все тоже было ясно: его задержали, и Бала, уезжая, направил карлика на стационарную судебно-психиатрическую экспертизу.

Я набросал еще несколько бумаг.

Председателя Восточнокаспийского областного суда я просил "в связи с возникшей необходимостью выдать для допроса осужденного Кулиева Умара, значащегося за областным судом…".

Следующий документ я адресовал всесильному начальнику Восточнокаспийского областного УВД генералу Эминову.

"…В связи с возникшей необходимостью. — потребовал я, — срочно направьте в водную прокуратуру Восточнокаспийской зоны список лиц, конвоировавших из тюрьмы в областной суд на заключительное судебное заседание 5 января осужденного Кулиева, а также сообщите о возможности пребывания в автозаке с подсудимыми посторонних лиц…"

Подумав, я предложил дежурному передать текст по телефону в областное управление. Период колебаний для меня сразу и полностью закончился, мне стало легко, как человеку, которому нечего терять.

— Не помешаю, Игорь Николаевич? — Мой секретарь Гезель вернулась с телеграфа. — Сейчас такое было! У приемщицы во-от такие глаза: "Срочно. Правительственная"… А когда дочитала до конца, где вы просите приостановить исполнение приговора, у нее будто схватки начались… Гезель использовала сравнение из близкой ей сферы. — Передо мной как раз сдавала почту начальник канцелярии облпрокуратуры. Только я отошла, они начали шептаться!..

— Ничего, — успокоил я. — Прокурор области узнает о телеграмме раньше, чем ее получит…

Мы еще не кончили говорить, как мне позвонил Довиденко.

— Срочно приезжай, надо поговорить! — не здороваясь,

сквозь зубы сказал он.

— Слушаюсь. Завтра вечером буду. Пока. Он сбавил гонор:

— Подожди. Надо посоветоваться. Машина есть? А то я пришлю свою.

Мне не пришлось ждать его в приемной. Молодой помощник Довиденко кивнул мне на дверь, и я сразу вошел в кабинет. Несколько незнакомых работников сидели за приставным столом. Ждали меня — потому что, едва я появился, все молча удалились.

— Напоминает великий исход, — я кивнул на дверь.

— Скорее — приход великого инквизитора. — Довиденко убрал в стол какие-то бумаги, мне показалось, я заметил среди них телеграфный бланк.

— Ты знакомился с уголовным делом по убийству Саттара Аббасова и поджогу рыбинспекции? — жестко спросил меня Довиденко.

— Дело-то в Москве!

— А с заключением Прокуратуры и Верховного суда для Отдела помилования Президиума Верховного Совета?

Я и понятия не имел о том, что они составляют такие заключения. О чем? О законности вынесенных приговоров? Или рекомендуют Президиуму — кого помиловать, кого нет?

— Я думал, решение о помиловании — прерогатива Президиума Верховного Совета…

— Он "думал"… — презрительно сказал Довиденко. Он набрал какой-то номер, тот оказался занят, Довиденко нетерпеливо принялся крутить диск.

— Ну что вы там разболтались… — крикнул он наконец раскатисто-зло кому-то, кто снял трубку. — Зайди вместе с Фурманом. И захвати наблюдательное по Умару Кулиеву… — Довиденко снова развернулся ко мне. Ты видел его заявление из тюрьмы? Тоже нет! А не мешало бы!

И прежде чем кто-то из прокуроров вместе с Фурманом доставил наблюдательное дело, Довиденко постарался устроить мне жесткий прессинг по всему полю.

— Умар Кулиев как сознался в первый день, когда его милиция допросила, кстати, твоя — водная, так до последнего дня ни слова не изменил! Кто и где только его не допрашивал! Он и на место выезжал и тоже подтвердил! Два суда было! Потом дополнительное следствие. И всюду — одно и то же! Почитай его ходатайство о помиловании… — Довиденко был вне себя. Моя телеграмма Генеральному произвела на него впечатление взорвавшейся бомбы, разрушительные последствия которой пока еще не были до конца известны. Там нигде и слова нет о невиновности. Только — "Каюсь. Виноват. Простите…".

В приемной послышались голоса, но прежде чем Фурман и его коллега вошли, в кабинете появился моложавый тонкий брюнет в костюме из блестящей ткани и белоснежной тончайшей сорочке — начальник областного управления генерал Эминов. Он поздоровался с Довиденко, который шустро поднялся ему навстречу.

На меня Эминов даже не взглянул.

— Я уже приказал, чтобы ему подготовили бумагу. Разъяснили. Если у него самого котелок не варит… — Лицо у начальника УВД было недоумевающе-брезгливым. — Кто из посторонних мог попасть в автозак? ты слышал такое? Согласно уставу караульной службы во время транспортировки подследственных и осужденных внутри автозака могут находиться только, Эминов поднял палец, — лица, содержащиеся под стражей, и конвой. Он думает, это рейсовый автобус в Красноводск…

Довиденко развел руками:

— Я тоже говорю.

— Митрохин приедет — надо выносить вопрос на бюро. Сколько можно!

С высоты сфер, в которых Эминов вращался, я казался ему крохотным существом, величиной с насекомое.

— Кончать надо с этим делом. Я сегодня же буду звонить министру…