Хозяин болота: повести

Иногда на Божье приходила тетя Маруся, приносила свежий хлеб. Глядя на мучения доктора, однажды не выдержала: можно ли так человека мытарить? Да уж лучше жить как есть, чем эдак страдать. Хоть бы надежда была… А у дяди Лени как раз уже появлялась надежда, невидимая, но душой ошутимая. Словно кто на ухо шептал: так и дальше давай, польза будет, однако ум протестовал.

— Молчи! — пригрозил он жене. — А то и тебя на орех посажу. И сам сяду.

Как только снег сошел, работы еще прибавилось: дяде Лене план на заготовку строевого леса дали. К тому же орех надо было впрок готовить, пока он корни на дне не пустил и не пророс. И все успевали — рыбачили еще, березовый сок вволю пили, болонь скоблили и ели. Чернобай сначала неразворотливый в работе был, от голода страдал, от боли в мышцах — знамо дело, городской, к тому же умственный работник — но весной уже вовсю был, с пилой поднаторел, с топором, а характер-то еще в науке сложился, трудолюбивый, упорный. Пока задания не выполнит — не уйдет. И несмотря на худую кормежку, показалось, даже в плечах раздался, спина выпрямилась.

Но вот уж трехмесячный отпуск к концу подходит, а толку не заметно и спросить боязно. Сам же доктор молчит. Так же молчком сходил в Великаны и дал телеграмму на работу, еще на месяц продлил. Видно, на работе начальство ему все разрешало, готовы были хоть год дать, лишь бы вылечился. Еще бы, можно сказать, сгубили парня своим атомом!

А про атом дядя Леня много чего узнал. Как, например, бомбы делают, как уран добывают, как обогащают его. И о ядерной войне наслушался, о том, что если она случится — никто не выживет, на земле зима наступит от пыли, возможно, планета вообще с орбиты уйдет и превратится в ледяной шар. От болезни доктора, от его рассказов у дяди Лени возникла такая ненависть к атому, что на этой почве с Чернобаем даже конфликт вышел.

— За каким же ты хреном его изобретаешь? — в порыве гнева спрашивал он. — Доизобретались, наделали бомб, вашу мать… Что, ученым другой работы нет, как бомбы изобретать? Не дай бог, начнется атомная война — вы, паразиты, виноваты будете!.. Нет, не понимаю! На вид ты — парень хороший, смирный, а внутри, гляди-ка! Нашел себе работу!.. Болезнью-то твоей бог наказал! Сама природа воспротивилась!

— Ты пойми, мы научились управлять ядерной реакцией, — доказывал Чернобай. — Уже атомные электростанции строят. Мирный атом!

— А сначала чего наделали? Мирный… Не-ет, вы человеческую натуру не учли. Человек едва топор изобрел, так не лес стал рубить, а черепа проламывать!.. Пока мы дикие, пока ум у нас не созрел, атом и трогать не надо было. Запрет наложить. А когда бы человеку одна мысль убивать жуткой стала, тогда бы и изучали свой атом.

— Технический прогресс. Кроме бомб стране дешевая энергия нужна, Алексей Петрович…

— Да кому она такая дешевая нужна?! — выходил из себя дядя Леня. — Жили без нее и еще бы прожили… Дешевая была, когда на всех речках станции стояли. А где они теперь? Все смахнули, все укрупнили, а электричество дороже. Слишком дорого обходится ваша дешевизна! Теперь вообще над головой и бомба еще висит! Вот твой прогресс! Все под прицелом живем, на мушке висим!

— Тебя не переспоришь, — доктор внешне оставался спокойным, но в глазах уже таился огонек неприязни. — У тебя своя философия, свои взгляды…

— Мои тебе взгляды — раз плюнуть. Ты вот на берег сходи, под черемуху. Там инвалиды лежат. На ихние взгляды посмотри, да расскажи, что мне рассказал. Они тебе покажут взгляд — на век запомнишь.

Через несколько дней вспыхнул еще один спор об атоме. Дядя Леня уже не просто кричал — матерился и готов был в драку броситься, но доктор почти не сопротивлялся, иногда согласно кивал головой и о чем-то думал. А скоро и вовсе потерял интерес к таким разговорам. И вставать он стал раньше, хотя по-прежнему уставал на работе. Встанет чуть свет и бродит по березовому лесу, птиц слушает, в небо смотрит или сидит, задумавшись. «Вот подумай, поразмысли, — говорил про себя дядя Леня. — Наделали делов сначала, теперь задумываться стали, страх почуяли…»

Как-то утром — в июне дело было — доктор неожиданно засобирался, начал говорить что-то невразумительное, мол, ему срочно нужно съездить в город, будто он долго над каким-то опытом думал и вот сейчас только сообразил, как делать. Дядя Леня, назвавшись лекарем, держал его в строгости.

— Отпуску у тебя еще две недели — лечись. А в городе без тебя обойдутся, никуда твой атом не денется.

И тогда, страшно смущаясь и по-мальчишески краснея, Чернобай сказал, что он — вылечился, и что сидеть ему на Божьем озере совсем невмоготу, и что в городе есть у него невеста, которой он уже пять лет мозги крутит, а не женится.

Потом они вместе долго хохотали. Так хохотали, что с сотку травы животами выкатали. Было смешно, радостно и какая-то жгучая сила бродила в мужиках. Доктор, забыв сказать спасибо, убежал в Великаны, сел в свою машину и уехал в город. Дядя Леня же еще долго сидел на берегу, возле самой воды, крутил в пальцах колючий орех, тряс головой и не мог поверить.