Хозяин Черного Замка и другие истории

Эту ночь долго помнили в посёлке Гарвей. С далёких гор порывами налетал ветер, вздыхал и жаловался на заброшенных участках. Тёмные тучи неслись по небу, закрывая луну и бросая тень на расстилавшуюся внизу долину, но уже через мгновение, вырвавшись из туч, луна вновь озарила чистым и холодным серебристым сиянием долину, обливая призрачным, таинственным светом тёмные заросли кустарника, раскинувшиеся по обе стороны от неё. Лицо природы в эту ночь казалось безгранично одиноким. Впоследствии все вспоминали, что в атмосфере, нависшей над посёлком, затаилась какая-то таинственная и жуткая угроза.

Эйб Дэртон покинул свою хижину после наступления темноты. Компаньон его Босс Морган ещё не возвратился, так что, кроме неизменно бдительного Моргуна, ни одна живая душа не наблюдала за его передвижениями. Не без некоторого удивления наш простодушный друг смотрел на огромные шатающиеся иероглифы, выведенные нежными пальчиками его ангела, но внизу стояла её подпись, и он отмёл сомнения. Он ей нужен, а остальное не важно, и, с сердцем чистым и бесстрашным, старатель, словно странствующий рыцарь, отправился туда, куда звала его любовь.

Он ощупью поднялся вверх по извилистой крутой дорожке, которая вела к «Вилле Азалия». Примерно в ста пятидесяти шагах от калитки стояло несколько невысоких деревьев, окружённых кустами. Дойдя до них, Эйб приостановился, собираясь с мыслями. Двенадцати ещё, конечно, не было, так что в запасе у него оставалось по крайней мере несколько минут. Стоя под тёмным пологом веток, он с волнением вглядывался в смутно белевшие в темноте очертания дома. В глазах прозаически настроенного смертного строеньице это выглядело вполне заурядным, но влюблённому оно внушало благоговейный трепет.

Повременив немного в тени деревьев, старатель направился к садовой калитке. Там не было ни души. Несомненно, он явился слишком рано. Луна теперь светила очень ярко, и вокруг было светло как днём. Эйб оглянулся на дорогу, которая белой змейкой взбегала на вершину холма. Его легко было сейчас заметить – силуэт высокого, могучего, широкоплечего человека ясно и отчётливо выделялся в мерцающем свете луны. Вдруг он дёрнулся, словно в него попала пуля, и, отшатнувшись, прижался к калитке спиной.

То, что он увидел, его страшно напугало, он даже побледнел, чего с ним не бывало отродясь. Да и неудивительно, если вспомнить о находившейся так близко девушке. Сразу же за поворотом дороги, примерно в двухстах ярдах, он заметил большое тёмное пятно, которое быстро приближалось к дому и вскоре скрылось в тени холма. Это тёмное пятно он видел лишь одно мгновение, но и мгновения было достаточно, чтобы опытный глаз охотника молниеносно оценил обстановку. К дому ехали верхом какие-то люди, а какие всадники ездят по ночам, если не беглые каторжники, они же разбойники – бич лесного края?

Признаемся, в обычных случаях Эйб был изрядным тугодумом, да и вообще отличался медлительностью. В часы опасности, однако, его отличала быстрота реакции и обдуманная, холодная решимость. Шагая по саду, он сразу всё взвесил. По самым скромным расчётам, бандитов человек шесть, не меньше, и все они отчаянные, бесстрашные люди. Сумеет ли он задержать их хоть на короткое время и помешать ворваться в дом – вот что важнее всего. Мы уже упоминали, что на главной улице города дежурили патрули. Эйб прикинул – помощь может подоспеть минут через десять после того, как прозвучит первый выстрел.

Будь он внутри дома, он бы мог твёрдо рассчитывать, что продержится и дольше. Но сейчас, пока он разбудит спящих, растолкует им, в чём дело, и они откроют ему дверь, бандиты, конечно, с ним давно уже расправятся. Волей-неволей придётся ему смириться с тем, что он просто сделает всё, что в его силах. Во всяком случае, Кэрри увидит, что если он не смог с ней поговорить, то по крайней мере сумел за неё умереть. При этой мысли он даже покраснел от счастья и осторожно пристроился в тени дома. Он взвёл курок револьвера. Опыт научил его, что преимущество за тем, кто стреляет первым.