Хозяин Черного Замка и другие истории

Постоялых дворов тогда ещё не было. Путники победнее находили приют у радушных горожан, а знатных гостей принимали под свой кров храмы, и слуги священников расторопно исполняли их прихоти. В тот вечер взоры многих финикийских зевак приковывали два весьма примечательных человека, стоявших меж колонн Мелмота. В одном из них повадка и стать выдавали большого вождя. Полная приключений жизнь оставила на его лице неизгладимый след: в резких, мужественных чертах читались и безрассудная храбрость, и холодная выдержка. Лоб был широк и высок, взгляд – задумчив и проницателен: мудрости на этом челе было не меньше, чем отваги. Как и пристало высокородному греку, он был облачён в белоснежную льняную тунику и пурпурную накидку, в складках которой, на шитом золотом поясе, прятался короткий меч. Костюм дополняли светло-коричневые кожаные сандалии на обнажённых ногах да белый головной платок. Дневной зной уже спал, с моря дул вечерний ветерок, и грек сдвинул платок назад, подставив каштановые кудри его ласкам.

Его спутник был приземист, кряжист и смугл. Воловья шея и тёмная накидка производили впечатление довольно мрачное, лишь ярко-алая шерстяная шапка оживляла картину. С высокородным вождём он вёл себя почтительно, но без подобострастия. Между ними чувствовалась доверительная близость людей, не раз деливших опасность и сплочённых общим делом.

– Наберись терпения, мой господин, – говорил он. – Дай мне два, самое большее – три дня, и мы выступим на общем смотре не хуже других. А приползи мы на Тенедос[19], недосчитавшись десятка вёсел и с изорванным в клочья парусом, – ничего, кроме насмешек, не услышим.

Грек в пурпурной накидке нахмурился и топнул ногой:

– Проклятье! Нам следовало прибыть туда давным-давно! Откуда налетел этот шторм, когда на небе ни тучки, ни облачка? Эол сыграл с нами презлую шутку!

– Не мы одни пострадали, господин мой. Затонули две критские галеры. И лоцман Трофим утверждает, что один из аргосских кораблей тоже получил пробоину, – молю Зевса, чтоб это не был корабль Менелая… Поверь, на общем смотре мы будем не из последних.

– К счастью, Троя стоит в десяти милях от берега, а не на море. Хороши бы мы были, пошли они нам навстречу флот! Умом я понимаю, что мы выбрали лучший выход: зайти в Тир и привести судно в порядок. Но смириться не могу! Пока под нашими вёслами не вспенится вода, покоя мне не видать. Иди же, Силюкас, поторопи их. Да понастойчивей!

Старшина поклонился и ушёл, а вождь остался под портиком храма. Он не сводил глаз с огромной полуразобранной галеры, на которой суетились мастера. Чуть поодаль, на рейде, одиннадцать галер поменьше ждали, пока починят флагман. Попадая на палубы, закатные лучи бликовали на бронзовых латах и шлемах: эти греки – сотни греков! – выступили в поход с явно воинственными намерениями. Остальные же корабли в портовой бухте были купеческие: одни забирали товар на борт, другие, наоборот, выгружали тюки на пристань. У подножия лестницы, что вела к портику Мелмота, пришвартовались три широкие баржи с мидиями. Скоро двустворчатые раковины с жемчужинками внутри перекидают деревянными лопатами на повозки и отправят на знаменитые красильни Тира: именно там отделывают и украшают пышные наряды. Рядом причалил корабль из Британии с грузом олова. Ящики с драгоценным металлом, столь необходимым для производства бронзы, бережно передавали по цепочке – из рук в руки – и аккуратно устанавливали на высокие фуры. Грек невольно улыбнулся: слишком уж неподдельно дивится неотёсанный мужлан-оловянщик из Корнуолла, разглядывая величественную колоннаду Мелмота и возвышающийся за ним фронтон святилища Астарты. Впрочем, друзья-товарищи не дали ему глазеть долго: подхватив его под руки, они потащили его на дальний конец причала к питейному дому, справедливо полагая, что назначение этого здания он поймёт быстрее и лучше.

Грек, всё ещё улыбаясь, направился было в храм, но дорогу ему заступил один из безбородых, гладковыбритых жрецов Ваала.

– Господин мой, ходят слухи, что ты выступил в долгий и опасный поход. У твоих воинов длинные языки, и цель похода уже ни для кого не тайна.

– Ты прав, – ответил грек. – Впереди у нас нелёгкие времена. Но куда тяжелее было бы отсиживаться дома, зная, что честь великих ахейцев попрана грязным азиатским псом.

– Я слышал, вся Греция приняла горячее участие в этом споре?

– Верно. Все вожди – от Фессалии до Малеи – подняли своих людей за правое дело. В авлидской бухте собралось галер числом до двенадцати сотен.

– Что ж, войско и впрямь несметное, – согласился жрец. – А есть ли среди вас вещуны и пророки? Раскрылось ли вам, что ждёт вас на бранном пути?

– Да, с нами пророк по имени Калхас. И войну он предрёк долгую. Лишь на десятый год грекам суждена победа.

– Слабое утешение! Так ли велика цель, за которую надо отдать десять лет жизни?

– Я готов отдать не десять лет, а всю жизнь – лишь бы сровнять с землёй гордый Илион и вернуть Елену во дворец на холм Аргоса!