Хозяин черной жемчужины

Алешка стоял в строю с лыжами на плече, словно с боевой винтовкой. Валентина Ивановна скомандовала: «На-пра-во! Шагом марш!» – и строй заколыхался по направлению к парку. Казалось, вот-вот над ним взовьются слова боевой песни: «Мы не дрогнем в бою...» Но вместо этого над строем раздавались щебет, смешки, визги и вопли...

Я вытащил из подвальной отдушины припрятанную там дубинку и кружным путем пошел к городку.

Место в самом деле неприглядное. Даже снега почти не видно на земле – он весь покрыт отходами хулиганской жизнедеятельности. Самое подходящее место для всяких преступлений.

В центре городка стоял полуразрушенный теремок-горка. Я взобрался наверх и спрятался в башенке, загаженной до тошноты. Но что делать; папа рассказывал нам, что ему однажды пришлось просидеть в засаде всю ночь в вонючем болоте. Справедливость тоже требует жертв...

Ждать пришлось довольно долго, мне даже немного надоело. И страх постепенно исчез. Тем более что у меня появилась веселая компания. Привлеченные тишиной, налетели в башенку щебетливые синички. Я сидел неподвижно, прислонясь к бревенчатой стенке, и они меня не стеснялись. Время от времени они дружно снимались с места и исчезали. И почти сразу возвращались с добычей – каждая приносила в клювике черную семечку и принималась ее разделывать. Видно, где-то неподалеку была птичья кормушка.

Но вот на краю парка раздался шум мотора машины и тут же затих. Синички вспорхнули и улетели.

Послышался тихий говор, скрип и шуршание снега, дребезжание попавшей под ногу пивной банки, приглушенная ругань. Я приник правым глазом к щели меж бревен.

Показались из-за деревьев три мрачные фигуры. Глот – собственной персоной, Сыч (я никогда его не видел, но почему-то сразу узнал) и жулик-водила.

Они вышли из зарослей, осмотрелись, прислушались. Вблизи – щебет птиц, вдали – ребячьи голоса.

– Это место? Точно? – спросил Сыч.

– Ну! Маскируемся.

– А что со шпингалетом делаем? – спросил Сыч. – Я ребенков не обижаю.

– Отвезешь на мою дачу, – сказал Глотов. – Заберешь все шмотки, а пацана запрешь там.

– Без еды и без воды?

– Как получится, – буркнул Глот и стукнул в снег своим бивнем.

– Как получится... Ты, Глот, линяешь с синей папкой за кордон, а мы...

– А вы тоже ведь в столице не задержитесь, не ной, Сычара.

– Чтобы надежно слинять, без следа, бабки хорошие нужны.

– Это ты к чему? – насторожился Глотов.

– Это я к тому! Ты свое получил: папку мы тебе честно справили. Теперь у тебя – капитал. Так что по-добру – жемчуг наш.

Глотов в гневе так хватил пивную банку своим «нарвалом», что тот хрустнул и переломился. И никакой это не был клык полярного дельфина, а обыкновенная крашеная деревяшка. Очередной «наврал», как сказал потом Алешка. Такая же фальшивка, как и все научные подвиги и звания Глотова.

– Ладно! – выдохнул он, как одноголовый Змей Горыныч. – Разберемся. По понятиям. Маскируйтесь. Время.

И они исчезли.

Опять жду. И нисколько не волнуюсь. Я был уверен, что Алешка, конечно же, предупредил о нашей засаде папу или Павлика и весь городок скрытно окружен бравыми бойцами ОМОНа. А вот если бы я знал, что ничего этого не было – ни папы, ни Павлика, ни ОМОНа, то уж, наверное, дал бы отсюда деру, прихватив Алешку вместе с его лыжами.

Ладно, шушеры попрятались, синички вернулись. И почти сразу стали на крыло. Послышался шорох лыж по снегу, появилась меж деревьев маленькая фигурка...

Лешка вел себя соответственно. Но, на мой взгляд, немного переигрывал. Все время с подозрением оглядывался по сторонам. А подойдя к теремку, даже уставился на небо – не подглядывает ли кто с пролетающего в вышине лайнера?

И стал действовать. Снял лыжи, прислонил их к стенке, шмыгнул под горку. Там Алешка демонстративно посопел и покряхтел и вылез, засовывая в карман небольшую коробочку.

И тут, как пробки из бутылки, вылетели на сцену бандиты.

– Здорово, шпингалет! – с улыбкой сказал Сыч. – Как рыбка, ловится?

– Ага, – растерянно сказал Алешка. – В магазине. Без головы. По рецепту.

– Ну, давай сюда свой улов, – Сыч протянул к нему лапу.

Алешка достал из кармана коробочку и бросил ему:

– Подавись!

Сыч ее подхватил, раскрыл, сунул в нее жадные пальцы... И выдернул их обратно, брезгливо обтер о штаны, а потом протер и снегом.

– Ах ты гаденыш! – И они все очень дружно шагнули к Алешке.

– Два гаденыша! – крикнул я, перехватил поудобнее дубинку и спрыгнул вниз, стал рядом с Алешкой.

– Я не гаденыш, – спокойно возразил Алешка. – Я старинный русский богатырь... Полкан!

Вот тут-то и появился долгожданный ОМОН. В виде многих хвостов, ушей и белых клыков.

Последовала очередная сцена. Немой она не была, она была насыщена лаем, проклятиями и такими «слоганами», которые я здесь (и не только здесь) приводить не считаю целесообразным.

Собаки под руководством богатыря Полкана действовали дружно и организованно. Бандитская тройка оказалась в кольце клыков. Между Алешкой и Сычом стоял оскалившийся Полкан с прижатыми ушами. И тут Сыч психанул – выхватил пистолет.

– Полкан! Фас!