Хозяин Древа сего

Он не ошибся — Сунь был Продленным и давно уже не отбрасывал Теней на другие Ветви. Его статус в Ордене очень занимал Варнаву, однако первые годы обучения поразмыслить над этим времени не было совсем. Сунь гонял его, как надо — если уж он брался за дело, то вкладывал в него душу. Правда, обезьянья сущность частенько понуждала его забрасывать начатое. Но это был не тот случай. Как всякий ученик, Варнава носил воду из родника, поднимаясь по тысячам крутых неровных ступеней, тщательно драил хижину, готовил еду (впрочем, шифу предпочитал свежие фрукты, что Варнаву не очень обременяло). Он сносил брань и тяжкие удары — кулаком, ладонью, а потом и палками. Только своим драгоценным стальным посохом с червленой надписью: «Посох исполнения желаний с золотыми обручами. Весит 13500 цзиней» учитель его никогда не касался, не без основания опасаясь убить юнца на месте. На эту палку множество раз наматывались жизни и гораздо более могучих существ.

Обучение шло успешно, хотя иногда Варнава ненавидел упрямое и своенравное животное, бывшее его наставником. Однако со временем его мастерство приобретало лоск, Сунь все чаще довольно хмыкал, наблюдая его успехи. Настал день, когда он доверил ему управляться со своим посохом. В первую секунду Варнава подумал, что никогда не поднимет эту несусветную тяжесть. Сунь долго и искренне ворчал, что заменяло ему хохот, приплясывал и беззастенчиво почесывался:

— Сын бесстыжей черепахи, ты думал повелевать моим посохом, как палочкой для чесания спины? Я отобрал его у Дракона Восточного моря, сам великий Юй промерял им глубину вод на заре времен. А ты, стрекоза, пытаешься трясти этим столбом?..

— Читал я, шифу, что, когда вы в первый раз пытались взяться за него, вам он тоже показался слишком большим… Во сколько раз вам пришлось его уменьшить? — огрызнулся в ответ Варнава, который давно уже за подколки учителя платил той же монетой. Он подозревал, что старой мартышке такие перепалки доставляли немалое удовольствие. Но сейчас Сунь злобно оскалился — он утверждал, что терпеть не может роман про себя, и не раз грозился раздробить его автору голову, считая, что величественный образ Царя обезьян обрисован в книге недостаточно почтительно. Впрочем, на деле факт существования романа наполнял его сердце горделивой радостью.

Вскоре, однако, у учителя не осталось поводов издеваться — Варнава рос быстро. Посох Суня буквально летал в его руках, и настал день, когда, после выполнения особо изощренной тао, старый обезьян признал в душе, что лучше он не сделал бы сам.

— Ты похож на тигра, Мао, только маленький, — весело сказал учитель, сверкнув своими чудными золотыми глазами.

Обучение было окончено.

Помимо искусства шеста, Варнава познал в пещере Суня премудрости изменения Ветвей, и многое узнал о Древе. Не все, конечно, и Варнава это понимал — все о Древе человекам знать невозможно. Сунь мастерски сновал по Ветвям, как по родному лесу, но далеко заходить не любил, с подозрением относясь ко всякой культуре, которая не подпитывалась его родной цивилизацией.

Со временем, из обрывков фраз, изредка бросаемых шифу, Варнава немного уяснил, откуда тот вообще появился — о своем рождении и первобытном состоянии учитель говорил мало и неохотно. Как известно, в пору каинитской цивилизации дивы быстро становились Продленными. Их деяния расшатывали Ствол, растущая сила разрывала ткань бытия. И тогда Ствол стал ветвиться. Одного за другим могучих магов выбрасывало в Ветви, чего они поначалу даже не замечали, продолжая править и созидать там. А потом грянул Потоп, Ствол очищался от накопившейся скверны, а Продленные, те, которые успели перескочить в своих Ветвях катастрофу, были отрезаны от него навсегда.

Часть Изначальных осваивали в Стволе область Срединной равнины. Дело было трудным, — обстоятельство, которое сохранили мифы. Их помнили как «императоров древних династий» и героев, живших в те времена. Они ушли в Ветви, где и родилась из каменного яйца священной скалы волшебная обезьяна. Таким образом, Сунь никогда не был в Стволе, что, вообще-то, являлось поразительным фактом. Потом Варнава узнал, что Тени из Ветвей могут становится Продленными, узнал он и другие вещи… Но это было потом. Удивительно, но за все время обучения Сунь не пытался преподать ему основы Восьмеричного Пути и Четырех благородных истин, приверженцем которых, он, вроде бы, был. А вот это Варнаву, немало времени отдавшего их постижению, и не нашедшему в этом свободы, вполне устраивало.

Пережив за время ученичества множество боев и прочих приключений, Варнава ушел. Он чувствовал, что, наконец, может всерьез заняться тем, чего жаждал с тех пор, когда встретился с Истинной Божественностью — найти Ее источник и добыть для себя, чтобы исчезло мучительное чувство ничтожности и неполноценности, чтобы самому стать Богом.