Хозяин двора

— Чего хромаешь? — участливо спросил он и посмотрел на темневшую, словно пятак, болячку.

Покосился Олежка на ребят, достал из кармана серебристую монету и сразу оробел: а что если Лерчик закричит, обругает его?.. Но Лерчик и тут не удивился. Взял монету, отыскал свои потертые джинсы, спрятал в один из кармашков полтинник, еще и змейку-молнию задернул. Джинсы надевать он не стал. Сердито поглядел на Сашку.

— Бес?

— Ага.

— За что?

— А ни за что. Ехали с Мишкой… — Одежда начал было рассказывать, но вдруг замолчал — устыдился: выходит, словно ябедничает. Он осторожно тронул пальцем ссадину и поморщился. — Велосипед-то ерунда, переднее колесо немного восьмерит… — Потом, набравшись храбрости и приглушив голос, он сказал: — А мне говорили, будто вы с Сашкой мороженое ели. Вместе.

— Кто говорил? — Лерчик острым взглядом посмотрел на Олежку.

— Неважно, — стараясь как можно небрежнее, отмахнулся Олежка. — Только я не поверил. Будто на пляже видели. Издали. Тебя и Сашку. Будто на тебе синие плавки были. Но это ж ерунда: мало ли ребят в синих плавках!

— Вот именно! — охотно подхватил Лерчик. — Ну и сказанули! Чтоб я с этим типом мороженое трескал! Больно? — неожиданно спросил он.

— Терплю, — скромно ответил Олежка. — Жалко вот — в футбол не поиграешь…

— Значит, говоришь, ни за что? Просто так?

— Ага. Ехали с Мишкой…

— Ладно, — не дослушав, пружинисто поднялся Лерчик. — Давно не учил я этого артиста!..

Олежка так мечтал, стремился, все сделал для того, чтобы задира, драчун и мучитель Сашка получил наконец по заслугам. А в последний момент ему стало страшно за Лерчика. Когда Лерчик, вплотную подступив к Бесу, потребовал, чтобы тот объяснил, почему он не дает проходу малышам, за что покалечил Олега, то Сашка вскочил как ошпаренный и заорал:

— Не твое дело! Не суйся, куда не просят! Лупил сопливых и буду лупить!

И так страшен был его вид, стиснутые крепкие кулаки, так зло оскалена волчья пасть, что испугался Олежка, Невольно вспомнил, как Сашка хвастался: «Такое сальто ему размотаю, что десять раз через себя будет лететь!» И плечи у Сашки шире, и ростом Лерчику не уступит. Кругом стало тихо. Многие, наверно, мысленно взвешивали шансы Лерчика. И многие, наверно, тревожились за него. Потому вдруг и наступила такая тишина.

Лишь сам Лерчик, кажется, не сомневался в себе. Чуть наклонившись вперед, он ждал, когда Сашка примет боевую стойку. Они схватились разом, молча. Сашке сразу же в надежном замке удалось сцепить на спине Лерчика кисти рук, и Олежка уже думал, что защитник его не выдержит, сломится в этом железном обруче, но вдруг молниеносная подсечка ногой лишила Сашку опоры, и, чтобы не свалиться, он разжал пальцы. Падая на спину, Лерчик потянул Сашку на себя и тут же резко выбросил ногу вверх. Вопреки Сашкиным похвальбам, сальто через голову пришлось совершить не Лерчику, а ему самому. Но эта неудача лишь сильнее взбесила Сашку. Не вставая с коленей, он с воплем кинулся Лерчику в ноги, свалил его, и двое разъяренных врагов, обхватив друг друга, принялись кататься по земле. Ребята, расположившиеся полукругом, уже не знали, что и советовать. Олежка даже подосадовал про себя: «Не может справиться! Так здорово бросил сначала…» И Лерчик будто услышал его. Прыжком оседлав Сашкину спину, он заломил ему руку, а голову прижал к земле.

— Пусти!.. Гад! — хрипел Сашка.

— Будешь к пацанам приставать?

— Пусти… Руку сломаешь!..

Лерчик наконец сжалился. Поднялся и брезгливо, как гусеницу, смахнул с локтя приставшую травинку.

— Это задаток, — сказал он. — А еще полезешь к ребятишкам, я тебе не такой Голливуд устрою — рук-ног не соберешь!

О дяде Коле

Неважнецкие получались у Мишки голуби. Первый, как подбитый «юнкерс» на экране кино, стал резко пикировать и врезался в куст сирени. Другой — спускался к земле неровными кругами.

Не в пример Мишкиным, Олежкины голуби (впрочем, он называл их «космическими кораблями») планировали далеко и красиво. А «корабль», который по всем правилам аэродинамики он изготовил из листка прошлогодней тетрадки по чистописанию, плыл по дворовому воздушному океану чуть ли не целую минуту. Метров пятьдесят пролетел — от Олежкиного балкона на третьем этаже до… самого Митрича, как всегда лениво махавшего своей неразлучной метлой.

Митрич тотчас отставил метлу и, сердито выставив седой клок бороденки, принялся бдительно оглядывать балконы. «Злоумышленники» успели спрятаться. Сидя на корточках, давились от беззвучного смеха.

Олежке было бы еще веселей, да снова напомнила о себе болячка. Присел резко, она и треснула. Ерунда вроде, а никак не заживет. Вторую неделю велик стоит без дела. Там, правда, колесо надо поправить, да что толку-то, все равно не сможет кататься. А хорошо бы выехать во двор! Теперь Сашка вряд ли посмел бы напасть на них. О схватке на футбольном поле до сих пор вспоминают. Гордятся Лерчиком. Может быть, и еще кое-кто после этого сунул ему монетки. На что уж Мишка невера и то два гривенника не пожалел. Сашка кулаки свои теперь не показывает. Крепко запомнил «науку» Лерчика…