Хозяин Яузы

Федор промолчал. При упоминании Павелецкой он подумал о Кате. «Может, на обратном пути загляну к ней», – решил он.

– Да и то сказать, – задумчиво произнес Кузьма, – Бауманка-то наша вроде и на отшибе, а зато неподалеку сразу целых три вокзала располагаются. Да и возле Электрозаводской платформа есть. Говорили – к ним как-то пришел один с поверхности. Из бункера подмосковного добирался прямо по шпалам. И они потом туда отряд отправили. Уцелели, значит, кое-где в Подмосковье люди. Может, и в других городах кто выжил, а только все это, думаю, ненадолго. Все равно вымрут потихоньку.

За оружием пришлось идти в камеру хранения – на станции не разрешалось его носить. Перешли на радиальную. Формально здесь кончались владения Ганзы, но на деле Курская-радиальная служила придатком кольцевой. Здесь было словно бы даже темнее еще и потому, что все стены были выложены темно-серым мрамором с прожилками. Появлялось ощущение строгости и силы – из-за массивных прямоугольных пилонов, в которых резцом мастера намечены были выступы-колонны, из-за лепнины на потолке.

Станция была победнее, в северной части перрона стояли ряды ветхих палаток, сразу за жилым сектором располагался кухонный блок, где можно было выпить чаю. В южной части торговали – продавцы раскладывали товар на столиках. Здесь можно было потолковать спокойно, осмотреть товар, назначить цену.

Серый и так и этак вертел оружие. В его тусклых водянистых глазах ничего прочесть было невозможно, но Федору показалось, что тот доволен, и посредник уже мысленно прикидывал, какие комиссионные запросить с заказчика.

– Надо испытать, что ли, – буркнул Серый. Требование было вполне резонным, и Федор был к этому готов.

– Пошли тогда в туннель, – предложил он, – там и оп-робуешь.

– Если не понравится, могу другой предложить, – сказал Кузьма, – до Бауманки дойдем, у меня там целый арсенал.

– Классно, – ухмыльнулся Серый.

Прошли мимо блокпоста. В туннеле Серый зарядил пистолет. Первым выстрелом пробил какой-то висевший здесь с незапамятных времен круглый жестяной знак, вероятно, предупреждавший об опасности. Одобрительно хмыкнул. И вдруг Федор услышал странный шум. Больше всего он был похож на тихий, какой-то нехороший смех. Казалось, звук выстрела разбудил какую-то неведомую силу, дремавшую здесь, и настроена она была явно не дружелюбно.

Федор завертел головой, оглядываясь в поисках разумного объяснения происходящему. Может, в туннеле кто-то есть? Но в глубине души он знал – они тут одни. Может, померещилось? Но нет, вот и у Кузьмы тревожно вытянулось лицо, забегали по сторонам глаза. Серый склонил набок голову, словно прислушиваясь, а потом решительно поднял пистолет, точно получил команду.

У Федора похолодело в груди – он вдруг отчетливо понял, что сейчас произойдет. Толкнув Серого под руку, он кинулся в темноту. Наверное, это спасло ему жизнь. Сзади щелкнул выстрел, раздался короткий вскрик – и Федор понял, что с Кузьмой покончено. Следующим выстрелом ему обожгло плечо, но он продолжал бежать, виляя из стороны в сторону. Еще один выстрел – мимо. А потом откуда-то сзади снова раздался звук, от которого у Федора окончательно подкосились ноги – снова этот тихий, издевательский смех. Федор, ослабев, прислонился к стене. Раздалось еще несколько торопливых выстрелов, затем дикий крик, быстро оборвавшийся.

Федор пополз в сторону Бауманской. Наверное, добраться назад, на кольцевую, было бы быстрее, но Федор и мысли не допускал, что придется возвращаться туда, где впервые почудился ему этот жуткий смех, где только что произошло что-то страшное и необъяснимое. Еще не успел доползти – услышал голоса. Навстречу шел патруль. Федор обрадовался обходчикам как родным – по крайней мере, это были люди. Один из патрульных помог Федору добраться до Бауманской. Федор был так измучен, что остаток пути прошел как в тумане.

* * *

На Бауманской, как обычно, кипела работа. Центральный зал станции, по сути, представлял собой один большой цех, куда чужих не пускали. Даже большая часть проемов между пилонами была заложена разномастными кирпичами – те, кто делал это, заботились не о красоте. Здесь производилась значительная часть необходимого для метро оборудования, но для жилья эта станция не была приспособлена – большая часть рабочих после смены отправлялась ночевать на Электрозаводскую.

Федора отвели в просторную санитарную палатку. Он ожидал увидеть доктора Семена Натановича Брамца, сухонького, седоволосого, своими неторопливыми уверенными движениями внушающего доверие, но вместо него за столиком в углу сидела медсестра, совсем еще девочка, с измученным и печальным лицом. На одной из коек лежал мужик и тихо стонал, остальные три койки были пусты. Медсестра осмотрела руку Федора, щедро плеснула йодом на рану – он чуть не вскрикнул от боли. Потом, заметив, что он на ногах не держится, велела устраиваться на одной из свободных коек.

– Вообще-то ничего страшного, – тихо сказала она. – Рана пустяковая, царапина, пуля попала в мягкие ткани, лишь бы заражение не началось.