Хозяин леса (СИ)

Ноги не могли передвигаться чаще, сердце билось, как пойманная в силки птица. Девушка задыхалась от нехватки воздуха, в глазах темнело. Сейчас она упадет – и волки тотчас накинутся на свою добычу. Старое, забытое воспоминание каким-то чудом воскресло в голове. Сквозь жуткое утробное рычание хищного зверя послышались человеческие слова: «Беги по той тропе, девочка». Казалось, лес расступился перед беглянкой, деревья стали реже, и Белла увидела дальний свет городского фонаря.

«Я спасена! Я смогла убежать! Волки боятся огней…»

***

Белле пришлось рассказать матери о попытках Джеймса, хотя и жутко не хотелось признаваться. Во-первых, было стыдно; во-вторых, девушке не хотелось расстраивать мать; в-третьих, Белла не видела выхода из сложившейся ситуации.

– Надо написать жалобу судье, – не на шутку растревожилась Рене.

– Нет, только не жалобу, – испугалась девушка. – Люди узнают. Весь город будет судачить. Мама, я не переживу этого. К тому же я никогда не слышала, чтобы городской судья приговорил к наказанию знатного господина за надругательство над простой девушкой.

– Я сегодня же пойду к господину Бертрану и расскажу о проделках его сына.

– Мамочка, куда ты пойдёшь на ночь глядя? – обеспокоено спросила Белла. – Да и от жалобы вряд ли будет толк. Ты же сама знаешь, как Бертраны носятся со своим единственным сыночком?

– Ты заблуждаешься, дочка. Господин Бертран говорит, что благодаря учёбе в столице его единственный наследник стал чрезвычайно умным и образованным. Он сделает замечание сыну…

Белла слушала Рене и не слышала. Нет, она очень любила маму и жалела её, но иногда дочери казалось, что ее мать очень мало смыслит в жизни.

***

На следующий день Рене вернулась со службы с потухшим взглядом и трясущимися руками.

– Мама! Мама пришла! – радостно забегали по кухне малыши. – Будет ужин!

– Сейчас, – Белла быстро рассадила младших и сунула им в руки хлеб и ложки.

Рене не хотела ужинать. К тому же у нее начался сильный приступ кашля.

– Мама, ты снова целый день была в холодной кладовке?

– Это же моя работа. Госпожа Бертран потребовала еще раз пересчитать яйца.

– Господи! Сколько уже можно всё считать! – в сердцах воскликнула Белла. – Скупее, чем госпожа Бертран, наверное, во всем мире не сыщешь.

Рене, впавшая в ступор, казалось, не слышала слов дочери.

– Белла, я не знаю, что делать, – прошептала изможденная женщина и

снова раскашлялась.

– Ты пожаловалась господину Бертрану? – догадалась дочка.

– Да. Он сказал, что не допустит сплетен в доме. Его сын не насильник. И ребенку надо отдохнуть после тяжёлого семестра. Что же делать? – горько спросила мать. – Если бы был жив отец, он точно бы нашёл выход из ситуации.

– Лучше я вскипячу тебе липовый отвар от кашля. Думаю, поможет, – решительно сказала Белла. – А ты пообещай мне забыть эту историю.

***

Через два дня Белла горько пожалела, что не захотела подавать жалобу в суд на Джеймса. Мама вернулась со службы в очень скверном настроении и рассказала, что у молодого господина пропали золотые запонки. Если запонки не обнаружатся в течение ближайших дней, прислуге не поздоровится.

– Понимаешь, дочка, проблема в том, что никто из горничных даже приблизительно не может объяснить, что это за запонки и как они выглядят. А горничная Таня мне по секрету призналась, что отродясь таких запонок у господина не наблюдала.

Назавтра к бедам несчастной семьи прибавились новые.

– Белла, там тебя какой-то важный господин спрашивает, – влетела в гостиную младшая сестренка. – У него так–а–ая красивая карета и лошадь большая…

Сердце Беллы дрогнуло – кто это может быть? Неужели снова какой-то настырный покупатель дома? Добротный дом из дубовых брёвен – единственная ценность, оставшаяся у семьи после смерти кормильца.

Хуже, чем надоедливый покупатель. Это был Джеймс, собственной персоной.

Хозяйский сын, разодетый, как последний франт, в темно-лиловый плащ, из-под которого виднелся воротник белоснежной рубашки из тонкого полотна, напыщенно восседал на козлах, лихо пощёлкивая батогом.

– Ты думаешь, что обвела меня вокруг пальца, когда сбежала в лес? Да, я не такой дурак соваться к волкам. И я не прощаю обид. Если ты не вернешь мне золотые запонки, которые украла, я позабочусь, чтобы тебя надолго засадили в темницу.

– Запонки? Я украла?

От такого гнусного обвинения у Беллы аж дыхание спёрло.

– Да я никогда в жизни не заходила в вашу комнату! – в отчаянии воскликнула она.

– Так зайди, – скривил толстые губы Джеймс. – Придёшь к нам. Скажешь, что матери будешь помогать как всегда. А сама заглянешь ко мне.

Молодой Бертран многозначительно посмотрел: поняла ли намёк эта глупая гордячка?

– Может, я и прощу тебе запонки? Если не будешь ломаться. Уразумела, девка?

– Я больше никогда не приду в ваш дом!

– Пеняй на себя, – с деланным безразличием ответил в голос молодой господин, а про себя подумал: «Куда ж ты денешься?»