Хозяин Океана

— Представляешь, — вещал он Евсевию под аккомпанемент грома и вспышки молний, бросавших багровые отсветы на стены пещерки, отчего тени от выбоин и выступов образовывали на камнях причудливые, призрачные и зловещие переплетения. — Едва я выбрался из кустарника — теперь вся моя одежда в колючках! — как понял, что пикты несутся как безумные мне навстречу, сначала я решил, что мне остается провалиться сквозь землю, как самому последнему ублюдку из Народа Холмов, но я ошибся! Их поистине охватило безумие! Они бежали от кого-то, бросая по пути свои копья и мечи, и орали: «Рихо! Рихо!» Я убил двоих или троих, но это было все равно, что резать связанных баранов где-нибудь в сарае рядом с Фрогхамоком — никакой тебе новизны ощущений! Потом я достиг ручья, и тут сам увидел, от кого они спасались!

Майлдаф вздохнул глубоко, вспоминая картину, и продолжил, захлебываясь от восторга.

— Вот это чудовище! Евсевий, ты знаешь, как его зовут?

— Знаю, — кивнул ученый, невольно улынувшись. — Это тургарт. Шерстистый тургарт, — добавил он, отдавая себе отчет, что присваивает честь открытия нового животного, не упомянутого доселе нигде в Хайбории, даже в «Немедийских хрониках».

«Сейчас он скажет, — подумал Евсевий, — что было бы неплохо…»

— Было бы неплохо постричь его и посмотреть, какую ткань можно изготовить из его шерсти, и как она будет краситься… — задумался на миг предприимчивый Майлдаф. — Впрочем, это вряд ли удастся. Я думал, что вода остановит его. Не тут-то было! Он перемахнул ручей! Хорошо, что этот тургарт плохо видел, а то мне бы несдобровать! Он промчался мимо так, будто это была тысяча тяжелой пуантенской конницы во главе с Троцеро! Он догонял их, как борзая догоняет кролика! Один — ловкий парень, надо признаться! — исхитрился увернуться и попробовал вскочить чудищу на загривок, чтобы кинжалом выколоть ему глаза. Но тот рванулся, точно знал, что у пикта на уме, да так, что кожа у охотника оказалась содранной от груди до бедра! Вот какая жесткая у него шкура!

— А дальше? — осведомился Евсевий.

— Дальше я, не будь дурак, перемахнул ручей обратно, потому что зверюга не стала бы разбирать, пикт я или хайборийский купец! А потом запахло свежим ветром, и ударил гром. И тут я наткнулся на дерево рядом с ручьем и влез на него. Оттуда я и увидел, как Полагмар и Сотти уходят к скалам, только с той стороны, как молния подожгла траву, и как тургарт, когда пожар разгорелся, помчался в сторону леса куда-то наискось, забирая к северу. А дальше я посмотрел, куда мне бежать, и по дороге решил, что лишние хлопоты будут пик-гам на пользу — не надо лениться!

— Думаю, что охрана в Тарантийском дворце немногим лучше, случись что-нибудь подобное, — скептически заметил Евсевий. — Но как же ты отпустил Конана одного?!

— А ты попробовал бы его не отпустить! — вспылил Майлдаф.

— Да-да, ты прав. В мире, пожалуй, есть только один человек, который может уговорить Конана пойти на попятный, — примирительно заметил Евсевий.

— Есть? — изумился горец. — Кто?

— Мораддин.

— Пожалуй, — согласился Бриан. — Я, однако, почему-то не слишком волнуюсь за нашего короля.

— Мы просто привыкли к мысли, что с ним ничего не может случиться. — Евсевий извлек из мешочка гребень и принялся расчесывать бороду, освобождая ее от травинок, репьев и липких семян. — Но что же теперь делать? Я не взялся бы искать Конана в пуще, если даже пикты не могут найти его!

* * *

Гроза и ливень прекратились так же внезапно, как и начались. Это был тот самый шквал, что, удалившись на полдневный закат, на исходе ночи настиг лодку с Хорсой, Касталиусом и Тэн И.

Дождь перестал, но резкий пронизывающий ветер продолжал дуть над равниной и свистеть в расселинах скал. Желтая трава послушно кланялась под его бичом, а дальше, до самого холма, серый прах и гарь, превратившаяся, смешавшись с водой, в холодную вязкую жижу, предоставляли воздушным скакунам простор для необузданного бега, и только рябь бежала по широким лужам, отражавшим темно-серые с грязными разводьями облака. Мир был холоден и неуютен, и Евсевий с Майлдафом не спешили покидать своего убежища.

Однако закатной порой ветер унес тучи за юго-восточный горизонт, и небеса вновь приветили чистой лазурью одиноких путников, невольных пришельцев в этом чужом для них краю. Тусклый красноватый диск быстро опускался в черный зубчатый лес, сбереженный от огня лишь налетевшим вдруг ненастьем. Пуща тонула в сумерках. Стихли птичьи голоса, унялся ветер. Все казалось благостным и мирным, будто и не было ни крови, ни буйства стихии, ни людей на сто лиг вокруг, будто и не было этого длинного, безумного, бесконечного дня.

Майлдаф и Евсевий, прислушиваясь, осматриваясь и ожидая какого-нибудь подвоха от подозрительно затихшего пространства, наконец покинули свою пещеру. Надо было проделать эти два или три скадия под скальным обрывом и выйти туда, где король Конан назначил встречу, на которую он сам не смог явиться.