Хозяин Перекрестков

Отшатнувшись от Петровича, я случайно прошла сквозь Элланозавра. Она оглушающе громко раздавала какие то указания. Ее голос превращался в визг, в котором невозможно было разобрать слов.

Двое мужиков в форме красных несли заполненные мешки, закидывая их в телегу. Неизвестная мне женщина, заливаясь слезами, кинулась к обозу, пытаясь стащить мешок. Ее отталкивали, но она не сдавалась.

Зажав рукой рот, крутила головой по сторонам. Такие мешки тащили со всех сторон и местные их пытались отбить всевозможными способами. В моменты, когда дело доходило до кулаков, раздавались выстрелы и каждый раз я зажмурилась надеясь - что стреляли в воздух.

Каждый выстрел сотрясал мозг, словно стреляли в голове. И после каждого выстрела мой слух все острее слышал плач, доносившийся со всех сторон. Крики, матюкания, недовольства и лозунги. Они просто звучали наперебой как басы, сотрясая все тело. Иногда сливались - ударяя волной по сознанию.

Каждый раз моргая, я все больше слепла от пестроты происходящего. Лица, флаги, вспышки, движение, потасовки.

Меня словно поставили на вращающийся диск и его вращения ускорялись. Перед моим лицом по кругу мелькала одна и та же картина. Нет. Она была разная но сливалась, обращаясь в пятна, которые как клеймо - жгли глаза.

Одно пятно выделилось и стало четче - такой хорошо знакомый мне с первых дней приезда, мужик в буденовке, громко распевал сильно фальшивя - интернационал. Его пение перекрывающим пластом ложилось поверх остальных звуков. В руках он вскидывал самодельный плакат с коряво написанными буквами "В от ЗАЖИМ-щики ХЛЕБА".

Меня резко крутануло в другую сторону.

На меня шагал озлобленный Алеша Ширкин с рубахой на распашку. На его груди - знакомой мне татуировки не было.

Он рычал и тяжело дышал. И шел на меня. Машинально я пошатнулась, забыв, что он меня не видел.

Ширкин тоже прошел сквозь меня, с разгону врезав кулаком по растерянному фейсу мужика в форме и двумя курицами. Подлетев к одной из ближайших телег - Алеша сорвал с борта кусок ткани с надписью "Даешь семена".

Ого, да Ширкин смелый. На него наставили винтовки и Худотеплый с каменным, погруженным в тень лицом, крикнул:

- Под арест его, как врага народа!

- Да пошли вы все! СУКИ! Это моя земля! - Взвыл Ширкин, налетая на одного из красноармейцев. С силой отняв винтовку, он ударил красноармейца прикладом в челюсть. Вскинув в воздух кулак, перемотанный георгиевской лентой, выкрикнул. - Я за белых! Красные катитесь!

Ширкина повязали. И сквозь меня в это время пробежал еще один знакомый - любитель не снимать шапку ушанку. Вот серьезно, я так и не потрудилась узнать, как его зовут, но похоже в этой истории он тоже свою роль сыграл.

Когда Ширкина смогли повалить на колени - товарищ в шапке ушанке выскочил на защиту.

- Не за царя и отечество, против большевиков! - Кричал вцепившись в приклад винтовки, наставленной на Ширкина. - Сворачивайте свою продразверстку, черти!

- Анархия! За батьку Махно! - Кто то вопил за моей спиной.

- Кончай буржуев и кулаков! - Кричали другие.

Меня снова закрутило в безумном, шумном вихре. Беспредел перед глазами перерос в размытое месиво. Меня мутило и в зрачках все двоилось.

И лишь еще один выстрел заставил зажмуриться и дальше наступила тишина.

Разомкнув веки я обнаружила себя на перекрестке. Все так же была ночь. На коленях стояла Элионора, бормоча себе под нос.

- Темный отец приди. Темный отец, мне есть что тебе предложить…

Понятно. Это похоже ее воспоминание, потому меня так резко перекинуло из центра деревни сюда.

Он появился из молний и тумана. Наблюдать вновь его появление было как то привычнее.

Представ перед моей прабабкой он слушал.

- Пусть это место станет закрытым. Пусть никто не сможет больше к нам прийти и они не смогут сбежать. Моя цена - мой потомок женского рода. - Элионора подняла темные молящие глаза на хозяина.

Ее лицо казалось таким бледным и пустым, словно из него высосали всю энергию.

Хозяин засмеялся, когда заговорил, его голос отдавал эхом, от чего слышался со всех сторон. Может воспринимался именно на уровне сознания. Я не видела его лица и шевеления губ. В этом темном силуэте ничего нельзя было рассмотреть кроме горящих глаз.

- Зачем мне эта сделка?

- Ты не можешь отказать, я знаю. Темный отец, прими мою плату и дай желаемое. - Прабабуля выпрямилась, вглядываясь в светящиеся глазницы.

- Ты знаешь, что будет потом? - Раскатистый голос ударил по ушам, создавая напряжение.

Элионора молча кивнула.

- Так чего же ты хочешь на самом деле?

- Мести! - Она ударила себя кулаком в грудь. - Пусть рухнет все. Я знаю, темный отец, ты ждал долго обретения полного могущества. Я жертвую своего потомка ради твоих целей, а ты дай мне месть!

У меня с губ сорвалось несколько очень нецензурных выражений, от которых у самой подвяли уши.

Но я не успела больше ничего увидеть, так как меня снова закрутило, до белых вспышек в глазах.

Провалившись в непонятно куда, под пальцами я почувствовала мягкую траву.

23. Первые