Хозяин Проливов

То, что он увидел в первой же из пещер, объясняло заброшенность места. Шесть старушечьих тел свисали с потолка вниз головой. Убиты они были давно и успели совершенно высохнуть. Их не пощадили птицы и мелкие обитатели леса. Мыши роились на полу пещеры целым клубком, догладывая оторванную кем-то более крупным — лисой или лаской — руку.

Левкон подхватил Арету как раз в тот момент, когда она попятилась из пещеры и готова была оступиться на крутой дорожке вниз.

— Хотя они мертвы, — сказал мужчина, — я не уверен, что нам нечего бояться.

Меотянка кивнула:

— Это жрицы источника.

— Интересно, кто не побоялся их прикончить? — Гиппарх поморщился. — Всех шестерых.

— Ты ничего не слышал о бандах в горах? — медленно спросила Арета.

— В горах всегда банды, — пожал плечами Левкон. — Но чтоб на жриц…

— Именно на жриц, — вздохнула спутница. — Их называют «женоубийцами».

— Это к которым сбежал наш сумасшедший царь, когда Тиргитао все-таки решила его сжечь? — Гиппарх почесал нос.

— Армия Делайса к западу отсюда, — девушка махнула рукой, — возле Фулл. Но далеко не все шайки влились в нее. Многие из тех, кто окопался в горах, совсем не хотят воевать. Тем более теперь, когда в Киммерии не только меоты, но и скифы.

— А ты откуда знаешь? — Левкон встал и старательно приладил мех на спине. — Ну, идем?

— Я телохранительница и часто присутствую на советах, — пояснила Колоксай. — Хотя Тиргитао ничьи советы не нужны!

Гиппарх удивленно скосил на нее глаза:

— Ты не слишком уважительно отзываешься о царице. Я думал у вас с ней…

— Все, что ты думал, оставь при себе, — резко оборвала его спутница. — Тиргитао, конечно, великая и непобедимая. Но если б не ее упрямство, войны с «живым богом» можно было бы избежать. Он прав: у нас мало мужчин.

— И вам некого противопоставить скифам, — кивнул Левкон.

— Пантикапейцы тоже терпели от них поражения! — запальчиво воскликнула Колоксай.

— Но вместе мы еще ни разу не проигрывали, — бросил гиппарх. — Ваши луки на наши мечи — всегда было правильно.

Какое-то время они шли молча. Даже если разбойники и были поблизости, они не оставили вокруг никаких следов, и вскоре Левкон перестал беспокоиться. Жриц убили давно, и за это время банда могла уйти в другие места. Беглецы шагали без дороги, примятая трава и кусты за их спинами снова выпрямлялись. Вечером из остатков мяса и черствых лепешек Колоксай сделала самую жидкую похлебку в мире, набросав в котелок еще гусиный лук, лимонник и заячью капусту, которой вокруг была прорва. На ночь Левкон загасил костер.

Спутники лежали рядом на земле. Гиппарх завидовал Колоксай: при ее росте она могла целиком завернуться в плащ. А ему приходилось выбирать: или стелить на траву, или накрываться. Девушка тревожно таращилась в темноту. Левкон не сразу понял, что она боится приведений мертвых жриц. Арета повозилась и передвинулась поближе.

— Можно у тебя спросить?

— Ну?

— Ты не трус. Почему ты не покончил с собой в плену?

«Что б такое наплести?» — Левкон почесал за ухом.

— Один умный человек очень давно мне объяснил, что самоубийство — не выход.

Арета непонимающе смотрела на него.

— Вот тебе, например, очень плохо, — продолжал гиппарх. — И ты думаешь: резану по горлу, и все. Боль кончится, я освобожусь. А на самом деле душа так и остается прикована к тому месту, где совершилось убийство, и с тем страданием, которое человек переживал в момент смерти. Хотел избавиться, а растянул навечно.

Колоксай несколько раз сморгнула.

— Я сначала не очень поверил, — подтвердил Левкон. — А потом прикинул: откуда тогда привидения? Чего они бродят, никак не успокоятся? В общем, гиблое дело. Еще хуже будет.

— Да-а, — протянула Арета — такой ход мыслей был для нее совершенно неожиданным.

— А ты почему? — спросил гиппарх.

Она пожевала травинку, потом медленно произнесла:

— Испугалась. Все ходила вокруг кухонного ножа, а он был такой грязный.

«Ну и кто из нас трус? — подумал Левкон. — Она по крайней мере говорит правду. А я все боюсь себя унизить. Хотя куда уж больше?»

— Тебя интересно слушать, — сказала Колоксай, широко зевая и натягивая плащ на голову. — А я сначала думала: ты совсем придурок. Ну, повредился мозгами от работы. В плену бывает.

Ради таких откровений стоило жить.

— Я, между прочим, окончил школу в Афинах, — возмутился гиппарх.

Это не произвело на меотянку должного впечатления.

— Во всем Пантикапее такое было по карману моему отцу, да еще паре-тройке человек, — обиженно буркнул Левкон.

— Ты, значит, богатый наследник? — без интереса спросила Арета. — А почему тебя не выкупили?

Левкон готов был плюнуть с досады: «Чего пристала?»

— Отец умер, — нехотя признался он. — А дядя отказался меня выкупать. Зачем ему делиться деньгами.

— У вас, значит, родство не в цене?

«Вот язва!»

— А у вас, когда стада делят, много о родстве думают?

— А как же? — хмыкнула Колоксай. — Столько родной крови на землю выливают, хоть ведра подставляй. — Она подползла уже совсем близко, видимо, поняв, что опасаться его не стоит, и вскоре тихо засопела у левого бока гиппарха.