Хозяин Проливов

Накануне предполагаемого столкновения, когда, по сведениям дозорных, скифы были уже близко к косе, архонт в сопровождении конников Левкона отправился еще раз осмотреть место предстоящего боя. Подъехав к берегу, Делайс спешился и зачерпнул рукой воду. Пальцы свело от холода. Зимний панцирь моря подтаял и раскрошился. Волны с шумом швыряли на холодный песок ледяное крошево. Левкон подхватил замерзшей рукой прозрачную ледышку, в которой вода проела причудливые ходы, и уставился сквозь нее на тусклое солнце. Все окружающее плыло в матовом свете, и недалекий меотийский берег тоже.

Архонт с тоской смотрел в ту же сторону.

— Они не придут, — наконец глухо сказал он. — И это моя вина.

Гиппарх пожал плечами. Какая вина может быть в том, что за морозом пришла оттепель, разрушившая зимние броды? Пантикапей будет противостоять скифам один — эту страшную истину сейчас сознавал каждый грек, и даже те, кто еще вчера готов был бросить в архонта камень, заключи он союз с меотами, сегодня испытывали неприятный холодок в груди.

— Я сам виноват, — повторил Делайс. — Нельзя было идти на поводу у чужой подозрительности. Если б мы скрепили договор тогда, сейчас меоты уже переправились бы через пролив и были на нашем берегу.

«Тогда тебе пришлось бы с огнем искать разбежавшихся колонистов», — подумал Левкон.

— От Асандра известия есть? — Гиппарх тряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли о меотянках.

— Да, его пираты отличились, — хохотнул Делайс. Это было единственным отрадным событием за последнее время. Две сотни тяжеловооруженных гоплитов и еще четыре сотни ополченцев в кожаных доспехах погрузились на корабли. Они сами сели на весла, галерных рабов не было. Каждый, кого Асандр намеревался перебросить в тыл скифам, должен был воевать. Плавание — не более двух дней. Еды и воды — в обрез. Если их перевернет штормом или захватит мертвая ледяная зыбь у берега — смерть. В первом случае быстрая, от холода. Во втором — страшная, медленная, с голодухи.

Из всех кораблей до места не добрался только один, налетев у мыса Совы на предательски низкие, скрытые волной скалы. Галера прочертила брюхом по обледеневшим камням и развалилась надвое. Благо до берега было недалеко, и часть экипажа достигла его вплавь, а потом на пронизывающем ветру галопом бежала до усадьбы Левкона Леархида, находившейся к востоку от мыса.

Остальные суда благополучно обогнули Гераклий и причалили к берегу уже за спиной у ушедших вперед скифских номадов, о чем Асандр немедленно послал архонту весть. Теперь Делайс молил Иетроса, чтоб отставшие или затерявшиеся в степи скифские отряды случайно не набрели на гоплитов и ополченцев, не задержали их, чтоб те вовремя ударили в спину Аданфарсу, чтоб, чтоб, чтоб…

Золотая Колыбель была вынесена перед войсками в полдень. Ненадолго прекратился мокрый снег, и проглянуло белое заспанное солнце. Но даже этого скупого старческого света оказалось достаточно, чтоб Люлька Богов заблестела ярче всех небесных светил. Казалось, солнце полыхает на земле, а не в облаках.

Многие потом уверяли, что слышали перед боем, как громко заплакал в Колыбели невидимый ребенок. Чтобы успокоить его, нужна была женщина. Лишь ее белым усталым рукам разрешалось опускаться в глубину Солнечной Лодки. Но не было женщины среди стоявших сомкнутыми рядами воинов. И снова во многих зачерствевших сердцах шевельнулось сожаление об отвергнутом союзе с меотянками. Их царица, благодаря древности и славе своего рода, была достойна прикоснуться к Золотой Колыбели.

Архонт взметнулся на коня и поднял руку.

— Золотая Колыбель принесет нам победу! — крикнул он.

Восседавший в первом ряду конников гиппарх вдруг поймал себя на мысли, что голос Делайса звучит уверенно, несмотря на боль, которую он, помимо воли, показал Левкону на берегу, возле ледяной кромки.

— Слышите, как дрожит земля? — продолжал архонт. Его голос набрал необходимую громкость и теперь долетал до последних рядов угрюмой катафракты. — Это идут скифы. У них нет здесь ни домов, ни земли. Они пришли, чтоб забрать наши. Однажды мы уже чуть не потеряли Пантикапей. Многие из вас пришли со мной с гор, чтоб вернуть себе дом. Не отдадим же его теперь! Кто бы к нам ни стучался!

— Пеан! — приглушенным рокотом отозвались войска. У них не было причин орать во все горло, враг шел на них и нес смерть на копытах своих коней. Но рык был грозным, дружным и предупреждающим.

Дрожь земли становилась с каждой минутой все явственнее. И вот уже из-за гряды холмов на западе показалась темная полоса. Это были всадники. Летом они подняли бы клубы пыли. А сейчас, когда грязь с трудом отставала от лошадиных копыт, скифов видно было сразу.

Судя по легким, кованным из золотистой бронзы шлемам на эллинский манер, в центре скакали сам Аданфарс и его охрана. Только царь мог позволить себе подобную роскошь. Остальные воины покрывали головы литыми темными шлемаками с кожаными нащечниками. Их головы издалека казались почти черными.