Хозяин Севера

Одеваться мне пришлось под надзором Германа.

Я надеялась, что мужчина выйдет из комнаты, дав мне возможность сделать это в одиночестве, но Герман, который снова нацепил на себя только джинсы, вернулся назад, на кровать. Распластавшись на чистом белье, он с интересном наблюдал за тем, как я рассматриваю свои же собственные вещи.

— Наташ, если тебе что-то не нравится, просто скажи, — великодушно предложил Герман. — Тебе незамедлительно привезут другую одежду.

Я недоуменно посмотрела на мужчину и покачала головой.

— Нет, это... это другое... — Я растерянно таращилась на свитер, который держала в руках. — Как мои вещи здесь оказались?

— Привезли, — пожал плечами Герман. — Малышка, в чем проблема?

Я покачала головой. А затем снова покосилась на мужчину.

Он лежал в джинсах на постельном белье — для меня такое всегда было строжайшим табу, поэтому я чисто на автомате добавила:

— Нехорошо в уличной одежде валяться на неубранной постели.

Буркнула — и тут же сама смутилась от того, что я буркнула.

Герман, надо отдать ему должное, не засмеялся и даже не улыбнулся над моим замечанием.

Просто пожал плечами и ровно заметил, что джинсы его только что постиранные, значит, он лежит на кровати в чистом.

И тут я в очередной раз смутилась.

Потому что это, судя по всему, были те самые джинсы, которые … были запачканы с моей помощью.

Получается, пока я спала, он их постирал и посушил?

А после этого я обратила внимание и на постельное белье. Когда я описалась в кровати, то белье было синим, но сейчас оно было почти бирюзовым, с синими разводами. То есть белье тоже поменяли!

Нет, я конечно, большая тугодумка... Конечно поменяли, ведь я спала в сухой кровати.

Я покосилась на Германа.

Как он умудрился всё так быстро сделать? Ведь мы всё время были вместе... только в душе я стояла одна — но он, кажется, не отходил от меня и там.

Задумавшись, я вспомнила, что на самом деле отходил: Герман тоже принял душ и даже сменил штаны, но... перестелил кровать? С какой скоростью он тогда двигался?

— Здесь есть кто-нибудь? — спросила я у мужчины. Герман прищурился. — В этом домике, я имею в виду? Здесь есть кто-нибудь, кроме нас?

Мужчина скривился. А затем кивнул.

«То есть есть какая-то помощница, которая и перестилала кровать», — с облегчением подумала я. Потому что... потому что несмотря на то, что делал со мной этот мужчина, мне было стыдно представить, что он перестилал мокрую после меня кровать.

— Сейчас есть, — уточнил Герман, разбивая мои робкие надежды на то, что я не до конца перед ним опозорилась. — К сожалению.

— К сожалению?

Герман вздохнул, а затем недовольно покачал головой.

— Наташ, слишком много вопросов.

Это прозвучало ...обидно.

Мне сейчас просто указали на моё место — мол, делай что говорят — и не задавай вопросов.

Я замерла, так и оставшись на месте, с прижатым к груди свитером.

— Прости, — протянул Герман. Он вдруг резко поднялся, чтобы в одно мгновение оказаться возле меня. Смуглые жилистые руки притянули меня к широкой и горячей мужской груди — и осторожно погладили по спине.

— Наташ, я не хотел быть грубым, просто мне пока тяжело даже думать, что в одном доме с нами находится кто-то лишний... Я пока и так херово себя контролирую, а тут вообще испытаньице, можно сказать...

Он чуть отстранился. И поддев пальцами мой подбородок ( так, что моё лицо задралось немного вверх), заглянул мне в глаза.

— Они ждут уже полчаса. Пока только снаружи — мой зверь не позволил бы другому самцу находиться в опасной близости от моей избранной, но нам придется пустить гостей внутрь.

Герман чуть помедлил, прежде чем признаться в кое-чем ещё:

— Будь готова к тому, что всё время разговора я буду держать тебя в объятиях и иногда трогать твою шею.

Я вздрогнула.

— Понимаю, малышка, — кивнул своей черноволосой головой Герман. — Но иначе … нам всем будет плохо.

— Эти гости... — я помедлила, прежде чем спросить.

— Да? — приподнял бровь Герман.

— Они опасны?

Мужчина замер.

— Опасен я. Для них. — Он смотрел мне в глаза, так, будто старался убедить меня в обратном. — Мой зверь сейчас охраняет тебя ото всех — от любого, кто посмеет приблизиться к тебе ближе, чем на сто метров.

Он тяжело вздохнул.

— Поэтому, это будет... непросто вынести.

Я мало что поняла из этого, но кивнула. Мы замолчали, но Герман всё ещё не желал выпускать меня из своих объятий.

— Как же ты замечательно пахнешь, — протянул он с какой-то странной тоской в голосе. Он сначала уткнулся носом в мою шею, затем поцеловал мой шрам — и только после этого нехотя разжал руку.

— Одевайся, — приказал он, оставшись стоять рядом.

— Можешь отвернуться? — спросила я жалобно. Мне почему-то показалось, что Герман легко выполнит мою просьбу, но он покачал головой.

— Наташ, ну я же не железный... пускать сильного самца на свою территорию, отворачиваться от красоты своей пары — этак я никогда не приду в норму.