Хозяин Сибири

– Иван Макарович! Беда! – влетел Александр в хату, где мы с атаманом ночевали у одинокой вдовушки.

Ожаровский-то времени даром не терял и сейчас находился с казачкой на скрипучей постели за стенкой. Вообще, атаман привык действовать решительно. Понравилась ему женщина – пара сомнительных комплиментов и резкие объятия. Казачка же и не думала ломаться, и мне осталось лишь гадать, кто кого из них заездит, так как ночь почти не спал, очень уж звуки раздражали.

– Что случилось? – спросил я, а рука почему-то нырнула в карман кителя в поисках револьвера.

– Похоже, нас переиграли, – выдохнул мой помощник. – Сейчас приведут поручика, которого Гастев послал.

Ничего я не понял, пока двое казаков не помогли раненому поручику переступить порог избы. Фамилии его не помню, но точно знаю, что в штабе полковника он отвечал за связь между подразделениями.

– Поручик Лебедев, прибыл к вашему высокопревосходительству от… – начал тот, шевеля губами в спекшейся крови, но я его прервал:

– После! Вам необходимо оказать помощь! Саша! Быстро лекарскую сумку мне!

– Простите ваше высокопревосходительство, нет на это времени, – хрипло произнес Лебедев. – Эшелоны заблокированы, пути разобраны, пешими не пройти, повсюду войска императрицы. Мы все угодили в засаду, вам уходить срочно нужно, в запасе час-два, не больше.

– Что вы мелете, поручик! Как такое возможно! – вышел из комнаты атаман в штанах и кителе на голое тело.

– Гастев приказал к вам пробиваться и предупредить, две роты к вам послал с двумя пулеметными командами. Мы на прорыв сознательно пошли, чуть ли не всю роту положили, но вырвались, нас преследовать стали. Штабс-капитан принял решение вступить в бой и сдерживать противника, а я со взводом к вам пробивался. Остались трое: я, подпоручик и рядовой.

– Суки!.. – выдохнул Ожаровский и кулаком кому-то погрозил.

– Что Гастев еще передал? – подошел я к поручику.

– Собирался пробиваться назад, в Сибирь, – ответил поручик и пояснил: – Другого нет решения, ультиматум предъявили от генерал-лейтенанта Жданова и вице-адмирала Самохина. Моряки против нас уже стоят, две дивизии и два дивизиона артиллерии.

– Черт возьми! Откуда тут такие силы?! – воскликнул атаман.

– Готовимся к отходу, немедленно! – мгновенно принял я решение. Разбираться и вникать в тонкости происходящего нет времени и возможности.

Не успели, чуть-чуть не хватило времени. Когда уже собирались выйти, то показались имперские части с развевающимися знаменами. Наши пулеметы (захваченные у мятежников) наступление остановили. Но было очевидно, что станицу могут взять в кольцо и наше уничтожение – дело времени. А отступать некуда, да и раненые среди нас имеются, которые не перенесут долгий переход. Устроил я с офицерами совет, на котором предлагал разные варианты, но… все перевесило мнение Ожаровского:

– Иван Макарович, вы не серчайте, но вы нужны Сибири. Возьмите с собой человек двадцать и уходите, мы прикроем, сутки точно продержимся.

Переубедить я его не смог, да и в глубине души сам понимаю, что прав атаман. Одно из моих предложений было подобным, но при этом сам хотел остаться в станице и прикрывать отход. Предложение о прорыве тоже не прошло, даже с автоматами у нас нет преимущества, так как, по словам поручика Лебедева, у противника не менее пяти пулеметов. На лошадях нас перестреляют легко. И тем не менее я упирался, но атаман настоял. Единственное, о чем попросил Ожаровского, чтобы тот не геройствовал, и если возникнет возможность, то тоже отступил.

Мы стали пробиваться в Ростов, где, как заявил Александр, он сумеет договориться, и мы сможем тайно вернуться в Сибирь. Не все прошло гладко, из десяти человек, именно столько взял с собой, до Ростова добрались четверо, включая меня с помощником. На одной уездной станции случилась заварушка, даже не знаю, с какими частями столкнулись, возможно, и с мятежниками. Нам пришлось разделиться, остается надеяться, что большинство воинов из нашего отряда сумели уйти.

Уже в Ростове я смог связаться с Анзором. Разговор вели намеками, но я понял, что в Сибири все относительно спокойно, если не считать настроений идти войной на императрицу. От самой же Романовой пришел странный указ, в котором вместе с благодарностью наместнику Урала за помощь в борьбе с мятежными частями ему объявлено строгое порицание за противостояние с регулярной армией. Более никаких комментариев нет, и в столице на звонки Анзора отвечают чиновники, не дающие никаких ответов, а с кем-нибудь из высших чинов не соединяют. Ни ротмистр, ни Еремеев не пытались узнать о том, что происходит в Екатеринбурге.

В общем, многое непонятно, а в особенности нет ясности, что делать дальше. Посетила даже трусливая мыслишка, чтобы все бросить к чертям собачьим и бежать за границу. Но не могу себе такого позволить, судьба России не ясна, как и ее правительницы, да и самому определенности хочется.